– Что же у него за сан?

– Он пастырь наш. Помазанник Великого Механизмуса.

Красавчик не стерпел, в голос засмеялся.

– Помазанник? Пафосу-то сколько! Что же вы его сразу в государи-императоры не произвели?

Обида меня взяла, я от него отодвинулась, губу надула.

– А ты не зубоскаль! Ты ни его не знаешь, ни веры подлинной… Не тебе судить!

У него улыбка с лица стерлась, хохотать перестал, притянул меня к себе.

– Ладно, прости… Твоя правда: ничего не знаю. Просветишь? В чем она, подлинная вера, состоит и как вы ее обрели?

Задумалась я. Отец Статор на молениях частенько волков в овечьих шкурах поминал. Приходят они тишком, в доверие втираются, выспрашивают, что им нужно, а после воронье налетает, общину расклевывает. Это он образно говорил, но суть даже и до меня, скудоумной, дошла. Однако как же нашей вере повсеместно восторжествовать, ежели мы ее от людей навеки скроем? А ну как Вадюша – ягненок заблудший, который хочет к солнышку выйти, но дверей не находит. Тычется впотьмах в углы, плачет жалостно… Чай, и в политуправлении есть такие, которые просветления жаждут.

Рассудила я, что подвести человека к вере – дело благое. Начала с самого начала:

– Отец Статор – пророк. Вещает нам, что старая эра отмирает, а на смену ей новая является – Эра Механики. За полсотни лет мир так перетворился, что от былого только смутная память осталась. Зато новое расцветает! Автомобили, аэропланы, телефоны, синематограф, фонограф, радио, лучи всепроникающие… всего не перечесть! А кто это сотворил?

Красавчик обмыслил, высказал то, что все неприобщенные по дурости своей высказывают:

– Люди и сотворили. Кто ж еще?

– Эх-эх-эх! Ты хоть и при должности, а глупенький… Люди на земле тысячелетиями проживают, но таких прорывов никогда не совершали. Изобретали с натугой, вкруг одного и того же крутились: пар, колесо… А потом будто с неба посыпалось! Случайно ли?

– И кто же, по-вашему, сыпанул?

– Великий Механизмус. Окинул народы оком всевидящим, уразумел, что они лучшего жития достойны, и вложил в умы идеи технические. А человекам их токмо воплотить понадобилось. Отсюда и все чудеса нынешние.

Красавчик локоток мой сжал, задышал прерывисто.

– Так вот во что вы веруете! Отец Статор вам внушил, будто есть щедрый бог, который дарит человечеству проекты изобретений. Помнится, читал я когда-то в «Ниве» рассказ о дикаре, который поклонялся динамо-машине… Я думал, это только в художественной литературе встречается. Или ваш пастырь ею и вдохновлялся?

Опять насмехается! Так в своем неверии закоснел, что ничем его не проймешь. Будь заместо меня отец Статор, совсем бы иная проповедь была. Что ж… я тоже не сдамся.

Спину струной вытянула, глянула на неразумного. Зрение уже к темноте попривыкло, различала и обличье его, и рот белозубый, в ухмылочке раздвинутый. Загудела грозно:

– Какое ты право имеешь, маловер, во всесилии Великого Механизмуса сомневаться? Он стадо свое бережет, награды дает по вере нашей…

– Награды? Это какие же?

Я примолкла, потому как не разрешал отец Статор никому о дарах болтать. Мы их и от милиции прятали, и от всех залетных, кто через хутор проходил и мог углядеть, чего не положено. Но сейчас-то! Раз проговорилась, красавчик уже не отстанет. А еще меня как будто рогатый подзуживал: покажи! Утри ему сопатку, насмешнику! Небось как увидит дары-то, враз скалиться перестанет…

Вытащила я скрыню, что под лавкой стояла, крышку плетеную откинула.

– На, – говорю, – смотри! И чтоб у тебя жало твое отсохло, если ты еще что-нибудь супротив Великого Механизмуса молвишь!

Как он изумился! Руки в скрыню запустил, сокровище мое достал, крутит-вертит.

– Что это? «Вакуум сэлф кукер»! Вакуумная самоварка! Клапаны для сброса давления, герметичная крышка, два р-режима… У нас таких еще не выпускают! Это английское производство. Откуда она у тебя?

– Эх-эх-эх! Я ж тебе втолковываю: Великий Механизмус даровал. Обратно не веришь? Тогда клади в ларец и не замай более, не то сломаешь…

– Постой! Она же электрическая. Как ты ее включаешь, если на хуторе электроснабжения нет? А, вот и аккумулятор, в отдельном футляре… Теперь ясно.

Я на него с торжеством поглядела. Отрадно все ж таки в духовном споре верх одержать.

– Что, убедился? Да ты не думай, Великий Механизмус не только самоварки дарит. У сестры Шестеренки утюг есть электрический, а у брата Шпинделя – пила бензиновая, чтобы дрова сподручнее заготовлять. Всего три с половиной пуда весит, но силища!

– Стоп, стоп! – Красавчик не дослушал, по ценности моей перстом постучал. – Как вы все эти дары получаете? Великий Механизмус их по домам р-разносит или через отца Статора передает?

– Что ты! Великий Механизмус никому из смертных не показывается. С ним и отец Статор не иначе как через молитвы разговаривает. Коль узрит его кто ненароком, то лучше сразу утекать – и чем шибче, тем лучше.

– Почему?

– Потому! Он агромадный… над деревьями летает, огнями пышет… а случись что ему не по нраву, изжарить может! Я его два раза видала, жути натерпелась… бежала как угорелая!

Красавчик в меня вкогтился, забился, как в падучей.

– Я ведь то же самое видел! Здесь, недалече… Но ты мне не ответила: как вы от вашего Механизмуса дары получаете, если он вам показываться не любит?

– А так и получаем. У нас поляна есть особая, там его воплощение стоит. Мы к нему ночами на молебны ходим, хваления возносим, а потом… через неделю или через месяц… там новые дары появляются. Отец Статор их среди общины распределяет. Не обидел никого, каждому что-то да досталось. Туда же и эти ак-кул-му… как ты их назвал?..

– Аккумуляторы?

– Да. Сносим их на поляну, когда разряжаются, а опосля заряженными обретаем. Так-то!

– Н-да!.. – Красавчика ажно перекорежило. – Чаял, что столкнусь в вашем краю с чудесами, но чтоб с такими!.. Где, ты сказала, эта поляна находится?

Эх-эх-эх! Не подловишь ты меня, плут, как ни пыжься.

– Ничего я не говорила, не надо меня в искус вводить. Это ты себе чего-то намечтал. А поляну ту отец Статор строго-настрого запретил показывать. Даже и поминать ее нельзя.