Шрифт:
Закладка:
— Только что в нашу студию поступила важная информация. На Александровской набережной был застрелен председатель Государственной думы, князь Федор Михайлович Столыпин. От полученных травм мужчина скончался на месте.
Кадр сменился. На экране появилась часть вечерней Александровской набережной, огороженная жёлтой лентой с предупреждением: «За ограждение не заходить! Ведутся следственные действия». Рядом дежурило несколько жандармов.
На переднем плане была видна машина, возле которой уже работали люди в форме с нашивками Службы Имперской Безопасности. А на асфальте вокруг машины разместились планки с номерами.
Чуть в стороне стояла карета скорой помощи. Проблесковые маячки машины работали, но сирены слышно не было. Рядом виднелась каталка, на которой лежало накрытое простыней тело.
Кадр сменился, и на экране опять была студия новостей.
— По предварительным данным, преступник дождался, когда Федор Михайлович Столыпин покинет здание театра, — продолжил диктор. — И уже возле машины стрелок хладнокровно убил князя, а затем скрылся. В городе объявлен план «перехват». По факту убийства Федора Михайловича Столыпина возбуждено уголовное дело. Мы будем держать вас в курсе событий.
Вновь мелькнула заставка, а затем на экране продолжилась какая-то развлекательная передача.
— Да, дела творятся, — нарушил воцарившуюся в гостиной тишину Пётр, переключая канал. — Жаль Столыпина. Неплохим человеком был. Готовил целый ряд реформ.
— Тоже работа Братства? — уточнил я, но Юсупов покачал головой:
— Нет, парень, — вздохнул он, — скорее всего, это работа людей, которые решили воспользоваться ситуацией. Столыпин сделал для города очень многое. И в первую очередь исправил большую часть ошибок предшественника, которого сняли с поста и сослали в одну из зауральских губерний за плохую работу, взяточничество и казнокрадство. Федор Михайлович был настоящим патриотом. Так что Братство его только поддерживало.
Я открыл было рот, чтобы что-то уточнить, но Юсупов раздраженно махнул рукой, давая понять, что не настроен на дальнейшую беседу. Мне оставалось только молча встать с кресла и направиться наверх. Но для себя решил — этот разговор еще не окончен.
Глава 8
Дневник
Спалось мне паршиво. Снилось собрание каких-то людей в серых куртках с глубокими капюшонами. Они расселись вокруг стола в большой комнате мрачного особняка, и горячо обсуждали какую-то тему. У стены стояла доска с закрепленными на ней фотографиями. Я заметил, что некоторые из них были перечеркнуты красным маркером. Вместо других фото на доске висели пустые квадраты с нарисованными на них знаками вопроса.
Я стоял у входа в комнату и наблюдал за собранием. Почему-то мне не хотелось привлекать внимание к своей персоне и как-то обозначать свое присутствие. Так прошло несколько минут. Но затем, сидевший во главе стола вдруг резко замолчал. Он поднял на меня проницательный взгляд и тепло улыбнулся:
— Добро пожаловать в семью, брат, — произнёс он хриплым голосом. — Проходи, присаживайся за стол. Мы ждали тебя.
— Ждали, — повторили присутствующие и было в их голосах что-то зловещее.
Я резко открыл глаза и сел на кровати. В комнате царил полумрак, единственным источником света был экран телевизора, который я вновь забыл выключить.
Посмотрел на висевшие на стене часы. Половина пятого утра. Тяжело вздохнул и упал на матрас, уставившись в потолок. Попытался было снова заснуть, но у меня ничего не вышло. Стрелки громко тикали, отсчитывая секунды. За окном разливалось утро и заглядывало сквозь неплотно задернутые шторы. Мне подумалось, что уж лучше бы я встретил во сне ту девушку около избы, которая привиделась мне накануне.
Когда стрелки часов показали пять утра, я вздохнул и поднялся с кровати. Прошел в ванную комнату, где умылся и обернул вокруг бедер полотенце. Какое-то время чистил зубы, глядя в запотевшее зеркало, а потом стер с него муть и внимательно всмотрелся в свое изображение. Ничего нового в себе я не увидел. Кроме немного покрасневших глаз ничего не выдавало, что меня мучили странные сны. Привычно настроился на собственную душу, чтобы осмотреть ее. Она не была кристально чистой. Впрочем, как и у каждого живущего на этом свете. Конечно, никаких черных пятен в ней я не обнаружил. Меня не терзали призраки прошлого, сомнения или страхи. Я точно знал, чего хочу и что мне нужно. Осталось лишь слегка влить в себя энергии, чтобы голова стала яснее. Я закрыл глаза, доверяя внутреннему взору. Ладони привычно засветились, и затем волна силы прокатилась по мне от кончиков пальцев по сосудам к каждому органу. Тело наполнила нега, которая почти тотчас развеялась. Когда я распахнул веки, на моем лице не было и следа усталости.
Вышел в комнату, надел светлую футболку и тренировочного костюма. И только сейчас заметил лежащий на столе ключ от кабинета отца. В связи со вчерашними событиями я забыл вернуть его дядьке. А он не напомнил.
Я подошел к столу, взял тяжелый ключ, задумчиво повертел его в руке, рассматривая оттиск герба на головке. Удивительно, что лев был исполнен настолько искусно, что даже виднелись узкие зрачки звериных глаз. Металл был холодным. И я сжал вещицу в ладони, согревая кожей.
Внезапно меня потянуло в кабинет моего отца. Помнится, он никогда не был доволен, если я заглядывал туда. Михаил Феликсович выпроваживал меня из комнаты, плотно закрывая дверь. Иногда я подолгу стоял в коридоре, надеясь услышать что-то из-за массивной деревянной створки. Порой оттуда доносились приглушенные голоса, и я гадал, с кем он говорит по старому телефонному аппарату. Но не решался вновь войти в кабинет. Сейчас я не был мальчишкой, которого выставили за дверь.
Я тихо спустился на первый этаж. Прошел в гостиную.
В комнате пахло терпким отваром трав, который дядька пил для того, чтобы заснуть. Петр спал на диване, перед включенным телевизором. Он сунул себе под голову жесткую подушку и накинул на себя жаккардовое покрывало, которое не спасало от утренней прохлады. На столе стоял флакон с обезболивающей микстурой, чайник и новая чашка без скола.
Я набросил на дядюшку шерстяной плед и выключил телевизор. Затем собрал посуду и
