творить глупости. Сперва семья…

— … потом Империя, — закончил я фразу. — А здесь, судя по твоим словам, выходит, что все это в интересах Империи.

— Видишь, как складывается? — хитро уточнил дядька.

Разговор прервал настойчивый стук во входную дверь. И я быстро направился в гостиную. А Пётр встал с кресла и тяжело опираясь на трость, пошел следом.

* * *

Я осторожно выглянул в окно. И на лбу мигом выступила испарина. На крыльце стояло двое жандармов в форме третьего отделения сыскной службы. Один из гостей был высоким худощавым мужчиной лет тридцати с широкими скулами, цепким взглядом и ртом, кривящимся в неприятной ухмылке. Мне подумалось, что кто-то был просто обязан ему сказать — ему не стоит пытаться улыбаться. Потому как даже ухмылка казалась жутковатой. Лицо второго гостя скрывал козырек большой фуражки. Был он крепким и широким в плечах. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять тремор, и активировал плетение «ясности мысли». По телу пробежала волна спокойствия и умиротворения, прогоняя страх. Открыл дверь.

— Добрый вечер, Василий Михайлович, — поприветствовал меня худощавый жандарм.

— И вам того же, — осторожно ответил я. — Чем могу помочь?

— У вас гостит один человек, — продолжил сыскарь. — Нам нужно его забрать.

Я покачал головой:

— Вы что-то путаете. Нет у нас никаких гостей. Если хотите, можете пройти в гостиную и убедиться.

Сыскарь усмехнулся, явив ряд белых зубов, чем напомнил хищного зверя.

— Не думаю, что он сидит у вас в гостиной и пьет чай, — хрипло ответил жандарм. — Быть может, гость засел где-нибудь в другой комнате и отдыхает от трудов праведных?

Я пожал плечами:

— Что ж, раз вы так считаете, то вам нужно представиться по форме, показать документы и разрешительную грамоту на осмотр помещения.

Жандармы переглянулись. А я продолжил:

— А если их нет, то дальше порога вас пускать никто не обязан. И все же я готов пригласить вас в гостиную. По доброте душевной. Уж простите, но порядок есть порядок. Закон един для всех.

— Ваша осведомленность в праве поражает, — с усмешкой протянул гость.

— Готовился поступать на адвоката, — просто ответил я. — Но пришлось выбрать другую профессию.

— Все для семьи, — понимающе произнес худощавый мужчина и прищурился.

— У моего деда был дядька, — начал вдруг второй жандарм. — Хороший был человек. Так вот, его друг говорил, что…

Худощавый гость вынул из кармана энергетический батончик в серой бумаге и не оборачиваясь передал говорившему. И тот благодарно кивнул и ловко снял обертку.

— Простите моего приятеля, — произнёс первый жандарм. — Иногда он начинает пространные разговоры издалека.

За спиной послышался стук трости. И, наконец, появился дядька. И при виде его гость неожиданно тепло улыбнулся:

— Ну привет, старый лис, — произнёс он словно давнему приятелю.

— И вам не хворать, мастер Круглов, — беззлобно ответил Петр своим обычным ворчливым тоном. — Проходите, чего в дверях встали? Хотите, чтобы соседи заинтересовались, зачем вы тут третесь?

Круглов развел руками:

— Увы, юный Василий Михайлович не пускает нас.

Дядька удивленно покосился на меня:

— Чего это?

— Закон знает, вот и не пускает, — отозвался второй жандарм, который успел съесть батончик. — Важный он у вас. Прямо как мой троюродный племянник по бабкиной линии со стороны сестры…

— Мы поняли, — буднично перебил его Петр и ткнул меня тростью в ногу. — Дай людям пройти. Это свои.

Глава 7

Беда не приходит одна

Жандармы вошли в гостиную и сняли головные уборы. Второй мужчина показал светловолосую шевелюру. Мне подумалось, что по традиции кинематографа где в паре обычно работают хороший и плохой жандарм, этот парень должен быть противоположностью своего коллеги. Словно прочитав мои мысли, сыскарь улыбнулся. И улыбка у него вышла на редкость приятной.

— У вас тут ничего не изменилось мастер Юсупов, — заметил Круглов, оглядывая комнату.

— Зачем менять что-то хорошее? — буркнул Петр, и гость кивнул.

— Уважаю вашу склонность к консерватизму. Не то чтобы я одобрял это, но понимаю.

Дядька не ответил. Недовольно покосился на меня:

— Чего стоишь? Сходи за гостем да приведи его сюда.

— Конечно, — кивнул я и взял протянутый дядюшкой ключ.

Старик тут же тяжело опустился в кресло и с трудом вытянул ногу.

— Больно? — внезапно озаботился светловолосый жандарм и присел на пятки рядом с Юсуповым.

— Не всегда, — ответил Петр и скривился. — Иногда бывают хорошие дни.

— Но не сегодня, — догадался визитер.

— Все так, Иванушка, — подтвердил дядька и достал из кармана пузырек со снадобьем. — Все так и есть. Хорошо хоть, племянник на лекаря выучился. Может силой своей обезболить, когда совсем невмоготу. Не то, чтобы я часто просил об этом. Сам справляюсь потихоньку…

Дослушивать разговор не стал, прошел к кабинету и отпер дверь. В помещении все так же продолжал работать радиоприемник, который я, наконец, выключил. Затем повторил манипуляции, которые проделал мой родич и книжный стеллаж отъехал в сторону, освобождая путь. Я спустился по лестнице, распахнул дверь и нахмурился.

Голицын стоял на верхней ступени. Словно ждал, когда его выпустят.

— Слышал разговор, — усмехнулся он, заметив мое замешательство. — У вас отличные динамики, мастер Юсупов. В родовом особняке Голицыных они не такие чувствительные.

Мне хотелось спросить его о Братстве. Или о задании, на котором парня едва не убили. Но мои вопросы, скорее всего, останутся без ответа. Потому лишь кивнул и сделал приглашающий жест, пропуская парня в кабинет.

— Я такое только на картинке видел, — внезапно сообщил мне гость, указывая на деревяшку под стеклом.

—