Та, что становится служительницей Розы, отказывается от своего имени, и я не знаю, как ее звали до того, как она стала Розой. Это другое имя для Девы, той части Праматери, которая хранит знания о зарождении жизни и священной силе женского тела. Во многих обществах Деву чтят как девственницу, но мы в Аббатстве знаем лучше. Дева владеет самыми тайными секретами женского пола. Она семечко и растение. Мать, Хавва – жизнь и плод, а Хагган – смерть и разрушение. Роза подошла к нам.

– Как вам известно, у меня нет своих неофиток. Вы не могли бы помочь мне? Мне надо начистить священные предметы Храма перед летними ритуалами, и лишние руки очень бы пригодились.

– Само собой! – Эннике тут же поднялась. Похоже, она не стесняется Розы так, как я.

Мы с Яй тоже поднялись и последовали за Розой и Эннике по Вечерней лестнице в Храм Розы.

Дверь в Храм Розы самая прекрасная на всем острове. Она двойная, высотой с трех женщин и сделана из белоснежного мрамора. Посреди белого поля – вставка из розового мрамора в виде розы. Когда мы остановились перед дверью, я провела кончиками пальцев по гладкой поверхности. Ни единого стыка.

– Такое уже никто не умеет делать, – сказала Роза.

– Как бы мне хотелось, чтобы была сестра, которая владела бы таким искусством, – и научила бы меня и только меня, – сказала я, поглаживая гладкую поверхность. Роза улыбнулась.

– Сестра О рассказывала мне о тебе, Мареси. Я смотрю, она права.

Я почувствовала, как краснею до ушей. Мне было не совсем понятно, что она имела в виду, говоря так, но голос ее звучал любезно.

Роза открыла ключом двери, и мы шагнули в сумрак Храма.

Насколько я помню, я заходила туда только на благодарение и восхваление. Сейчас же в Храме было пусто и тихо. Большие окна в форме роз вдоль западной и восточной стен отбрасывали красноватый свет на красивый узорчатый пол. Двойные ряды изящных колонн тянулись к потолку. Храм внутри совершенно пуст, тут нет никаких скамеек, столов или стульев, никакого убранства. Единственным его украшением помимо окон в форме розы является мраморный пол – словно ковер из красного и белого, весь украшенный загадочными виноградными лозами, цветами, листьями и завитушками. Они образуют узор, почти напоминающий письмена, – если я долго на него смотрю, мне начинает казаться, что я вот-вот смогу разгадать, что же там написано. Но пока мне это не удалось.

Роза свернула налево и подошла к подиуму вдоль торцевой стены зала, откуда она вела церемонии. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, она сделал нам знак следовать за ней. Наши шаги эхом отдавались в пустом зале – казалось, мы проникли куда-то, где нам нельзя находиться. Едва я ступила на лестницу, словно невидимая рука удержала меня. Рядом со мной замерла на месте Яй. Только Эннике как ни в чем не бывало пошла вверх по лестнице. Роза обернулась и посмотрела на нас. Ее глаза задержались на Эннике. Потом она подняла руку.

– Я приглашаю этих дочерей Праматери ступить на священную землю Розы, – сказала она тем формальным тоном, которым она проводит большие церемонии, такие как ритуал крови и раскрытие Розы. Невидимая рука отпустила хватку, и мы с Яй смогли продолжить наш путь по лестнице.

Роза открыла двойные двери розового дерева в стене за подиумом. Мы вошли в комнату, заполненную всякими предметами.

Свет в комнату падал лишь через небольшое северное окошко, но отражался в сотнях блестящих предметов, так что поначалу он буквально ослепил меня. Здесь были канделябры из серебра и латуни с меня ростом. Тут стояли столы, заставленные блюдами, сосудами и шкатулками, изготовленными в самых разнообразных техниках, и все они были из золота или серебра. Почти на каждом предмете красовалась эмблема в виде розы с пятью лепестками. Здесь же стояли потемневшие от времени старинные сундуки, с потускневшими скобами – казалось, к их замкам десятки лет никто не прикасался. Вдоль стен стояли шкафы, одни простые, другие роскошно украшенные резьбой и инкрустацией. Некоторые дверцы шкафов были приоткрыты, и за ними виднелись полки, заваленные еще большим количеством вещей: украшения, шкатулки, чаши, сосуды и горы предметов, про которые я не могла сказать, что это такое.

Роза свободно двигалась среди мебели и вещей, ни за что не задевая. Мы с Яй остановились у дверей, а Эннике с любопытством зашла в глубь комнаты, пока Роза доставала тряпки и баночки из маленького сундучка в углу.

– Не волнуйтесь, мы не будем начищать все, что вы здесь видите, – сказала она и тихонько рассмеялась. – Только те предметы, которые понадобятся во время летних ритуалов, таких как ритуал крови. Нам понадобятся подставки для благовоний, расчески, три круглых сосуда Розы, три серебряных подсвечника… Сейчас я все вам достану.

Пока она говорила, тени в комнате сгустились вокруг меня. Тьма подступала, пульсируя от невидимой силы. Я замерла на месте, вскинула руки, пытаясь отогнать Хагган, отогнать смерть. Я не готова! Если бы я могла, я бы закричала, но мне не удавалось выдавить из себя ни звука.

Роза выпрямила спину и огляделась. Увидев Эннике, она уронила на пол баночку со средством для полировки. Звяканье металла о мрамор разогнало тени. Хагган исчезла. Ноги у меня подкосились, и я опустилась на ближайший сундук. Единственная, кто заметил, что со мной что-то не так, была Яй – она подошла и встала рядом, не прикасаясь ко мне. Ее присутствие дало мне спокойствие.

Эннике с виноватым видом стояла рядом с одним из столов. В руках она держала две большие расчески из позеленевшей меди, а перед ней на столе лежали все остальные предметы, которые называла Роза: подставки для благовоний, сосуды, канделябры.

– Я просто хотела помочь, – пробормотала она. – Прости меня, сестра, я не знала, что так нельзя.

– Но как ты узнала, где что лежит? – Роза шагнула вперед и оглядела предметы на столе. Взяла один сосуд и повертела в руках, словно желая убедиться, что он настоящий.

Эннике растерянно огляделась.

– Я… я просто знала. С каждым предметом, который ты называла, я буквально видела, где он лежит. Мои руки сами все находили.

Роза улыбнулась ослепительной улыбкой, и я увидела, что в глазах у нее блеснули слезы.

– Наконец-то! Я знала, что Дева укажет мне, но не знала, как.

Она покачала головой, так что ее локоны заблестели на солнце.

– У Праматери есть