в потоке, тотчас швырнувшем его куда-то вбок. Он ударился обо что-то, еще обо что-то оцарапался. Бороться было бесполезно; его несколько раз перекувырнуло через голову; он потерял представление о том, где верх, а где низ.

Почувствовав под собой что-то твердое, он попытался зацепиться, но рука соскользнула. Водопад разбился на стремительные течения; Кип понимал, что должен не дать утащить себя на глубину. Он снова попытался ухватиться, и на этот раз под его рукой оказалось что-то наподобие древесного корня. Перебирая руками, он выбрался туда, где поток был не таким сильным. В легких горело; вода была настолько грязной, что он не мог видеть ничего, кроме зелени. «Не давай воли панике, Кип, не поддавайся буйству. Раз-два, раз-два…» Перехватываясь то одной, то другой рукой, он переползал от корня к корню, неуклонно двигаясь вперед.

Еще несколько мгновений – и он ощутил спиной изменение температуры. Воздух! Зацепившись ногой в сплетении корней, он выпростал голову над водой и сделал несколько глубоких вдохов.

Течение едва не затащило его обратно в глубину; Кип зашатался, но сумел удержаться. Он стоял на новообразованном острове. Повсюду вокруг вода могучими потоками стекала обратно в море. Земля – если это была земля – не была однородной; в нескольких местах вода не нашла пути вниз и осталась стоять лужицами и озерцами.

Зелень. Все возможные оттенки зелени, от серовато-сизого цвета лишайника до пурпурного, почти красного цвета амаранта. Изумрудно-зеленые, словно сияющие внутренним светом листья – и пыльная, землистая зелень корней; зелень еловой хвои, зелень шалфея, зелень водорослей, зелень оливок, морской пены и листьев мяты. Весь остров состоял из живой растительности и зеленого люксина – перемешанных, наслаивающихся друг на друга. Под ногами у Кипа были корни, пульсировавшие жизнью. Он увидел целый галеон, невероятным образом оставшийся целым, застрявший в пятидесяти стопах над землей в ветвях упавшего дерева – по крайней мере, так это выглядело. Однако прямо на глазах у потрясенного Кипа ветви принялись взбираться по корпусу корабля, словно ивовые побеги. Они обвили корабль, все больше утолщаясь, стиснули его в своих объятиях и раздавили. С палубы во все стороны посыпались матросы.

Весь остров был живым растением или сообществом растений, – и он пробуждался!

Кип поискал взглядом гвардейцев и увидел, что их раскидало по пространству в пятьсот шагов. Только восемь одетых в черное фигур выбрались на остров, но в воде виднелись и другие – они плыли, борясь с течением. Гэвин в сотне шагов от него махнул ему рукой и указал в сторону шпиля. Похоже, нужно было торопиться.

Кип бросился к нему.

Подбежав к проливу со стремительно текущей водой, слишком широкому, чтобы перепрыгнуть, Кип швырнул себе под ноги зеленый люксин, на ходу формируя из него планку, чтобы перебежать по ней, – точно так же, как делал командующий Железный Кулак. Извлекать оказалось легче, чем когда бы то ни было прежде. Зеленый свет словно бы физически давил ему на глаза; стоило только открыть кран, и поток хлынул щедрой струей. Кип ощутил дикую радость и свободу зеленого; радость, лишенную страха, лишенную какого-либо якоря…

Впрочем, Кип сомневался, что радость, которую он чувствует, – его собственная.

Не дожидаясь его, Гэвин бросился бежать к шпилю. То, что он не стал его ждать, сперва обидело Кипа, а затем напугало. Если бы Гэвин мог, он обязательно бы подождал! Если бы не было какой-то абсолютной, отчаянной необходимости, если бы счет не шел на секунды, он бы остался, чтобы собрать всех, дождался бы не только Кипа, но и остальных. Гэвин захотел бы взять с собой весь отряд и по тактическим, и по человеческим соображениям. То, что он не нашел времени на…

Погань издала звук, подобный тысяче слитых воедино вздохов, – звук высвобождаемого воздуха, гулкое эхо множества лопающихся пузырей. Прямо под своими ногами Кип увидел поднимающийся вверх кокон, который раскрывался на ходу; изумрудно-зеленая рука со скрюченными пальцами хватала воздух, разрывая мембрану. Железный Кулак был прав! Сюда собрались сотни, тысячи зеленых выцветков, чтобы сама погань довела их до совершенства, – и теперь они вновь обретали самостоятельность. С разбегу перескочив через выцветка, поднимающегося из своего клейкого кокона, Кип бросился бежать так, как не бегал никогда в своей жизни.

* * *

– Заряжайте пушки, – приказал Железный Кулак.

Он рассматривал возникший посередине пролива остров через подзорную линзу на треноге, служившую пушкарям батареи, чтобы наводить орудия на цель. Такого напряженного лица Тея не видела у него никогда.

– Хезик! – позвал командующий. – У тебя ведь есть какой-то опыт в этом деле?

Гвардеец с широкими, как у буйвола, плечами выступил вперед. У него было только одно ухо, а левую половину лица пересекал широкий шрам от удара мечом.

– Так точно, сэр! Матушка командовала кораблем, охотилась на пиратов в Проливе.

– Твои рекомендации? Время дорого.

– Все пушки заряжать не надо. До этой чертовой штуковины дострелят только эти две, а из них хоть сколько-то положиться в смысле точности можно только на эту, – он указал на большую бронзовую кулеврину. – Здесь шесть тысяч шагов, но с этой высоты… и с таким порохом – крупные зерна, аккуратные, не какая-нибудь мелочь… надо завернуть первый заряд в мешковину, чтобы я смог определить дальность…

– Давай, Хезик, командуй. Твоя цель – вон та большая башня.

Гвардеец на несколько мгновений замолк, прикидывая, затем начал распоряжаться:

– Так, прежде всего я хочу знать, сколько пороха такой зернистости тут имеется и чем мы будем стрелять. Есть ли у нас снаряды? Вы двое, отнесите это ядро вон туда к весам и взвесьте, а потом отмерьте от этого веса четыре пятых. Да, и где-то здесь должны быть заметки командира расчета, найдите их мне!

* * *

Гэвин бежал к шпилю, размахивая огромным, объятым пламенем желтым клинком, который он создал. Он рубил зеленых выцветков направо и налево, одновременно расшвыривая сгустки пламени левой рукой. Каррис следовала за ним по пятам со своим атаганом, рубя шеи и вспарывая животы, пока внимание выцветков было приковано к фигуре Гэвина перед ней. Кип, как всегда, держался в тылу – запыхавшийся, но наполненный зеленым, а значит, готовый сделать все, что потребуется.

Прежде чем они успели добежать до шпиля, на их пути поднялись десятки выцветков. Коленопреклоненные, они молились перед шпилем, однако при виде святотатцев тотчас бросились на перехват. Шпиль все еще продолжал расти, закручиваясь по спирали, вздымаясь все выше к небесам. Выцветки тоже росли вместе с ним – зеленая погань придавала силы им всем. Каждый из них использовал полученную силу по-своему: одни превратились в зеленых големов, закутавшись в зеленую броню, делавшую их втрое толще; другие были похожи на молодые, лишенные коры деревца – их кожу заменила тонкая зеленая кожура, зеленая поверх красного. Эти напоминали скелеты; они казались еще более чужеродными от того, что были настолько похожи на людей. Были такие, кто сделал себя невероятно высоким; другие отрастили огромные когти или гигантские, пружинистые лягушачьи лапы. Те, кому не хватило воображения на что-то большее, просто создали себе толстые щиты, шлемы и палицы.

Кип ощутил, как земля под его ногами глухо содрогнулась от удара, и секундой позже услышал грохот