Шрифт:
Закладка:
Впрочем, лагерь тех, кто расценивал себя носителями идеи «консервативной революции», не был единым. Последователи публициста Ганса Церера, который, в свою очередь, поддерживал тесную связь со Шлейхером, сильнее подчеркивали роль масс, чем интеллектуалы из непосредственного окружения Папена. Позиция, которую министр рейхсвера занимал поздним летом 1932 г. во внутриполитических дискуссиях, зачастую имела больше общего с переменчивыми проектами его советников, чем с его собственными отшлифованными планами. Но уже в сентябре было ясно одно: Шлейхер со все возраставшим скепсисом относился к становившейся все более очевидной отчужденности от народа выдвинутого им самим канцлера{568}.
Каким бы мизерным не было число тех, кто сожалел о Веймарской демократии, тем не менее было очевидно, что любая попытка сделать избирательное право менее равным и менее всеобщим натолкнется на массовую оппозицию, от коммунистов через демократические партии вплоть до национал-социалистов. Если правительство хотело завоевать популярность, оно ни в коем случае не должно было делать избирательное право менее демократичным. Лучшим способом стать популярным были успехи на том поприще, которое с точки зрения народа являлось самым важным — на поле борьбы с безработицей.
Именно Шлейхер был тем человеком, который пытался направить правительство по этому пути. Министр рейхсвера с симпатией наблюдал за усилиями единомышленников вокруг Гюнтера Тереке, президента Немецкого съезда сельских общин и депутата рейхстага от Христианско-национальной крестьянской и сельскохозяйственной партии. Тереке пропагандировал трудоустройство, финансируемое за счет кредитов в ходе выполнения непосредственных заказов общественных корпораций. Еще больше, чем сама программа Тереке, Шлейхера привлекал состав сложившегося вокруг него круга, в котором среди прочих были представлены национал-социалисты, «Стальной шлем», «Рейхсбаннер Шварц-Рот-Гольд» и Свободные профсоюзы. Для Шлейхера и для его генератора идей, Ганса Церера, круг вокруг Тереке стал моделью «поперечного фронта»[65], объединяющего, невзирая на партийные и классовые границы, разнородные силы, в нем они открыли для себя опору президентской системы правления. 5 сентября 1932 г. Тереке получил возможность поделиться своими взглядами с канцлером и рядом министров. Сначала его выступление не имело каких-либо практических последствий, в первую очередь потому, что министр финансов Шверин фон Крозиг выразил серьезные сомнения в отношении инфляционного эффекта плана Тереке. Однако Шлейхер продолжал контактировать с Тереке, поддерживая тем самым впечатление, что он осторожно начал отдаляться от правительственного курса Папена{569}.
В отличие от программы создания рабочих мест, другое направление деятельности министра рейхсвера нашло в кабинете полное понимание, а именно — поддержка военно-прикладного спорта. 12 сентября, за несколько часов до заседания рейхстага, принявшего драматический оборот, министры с одобрением приняли к сведению сообщение об указе рейхспрезидента, согласно которому создавался Имперский попечительский совет по оздоровлению юношества. Одобрение снискал также устав «Союза поддержки военно-прикладного спорта». Согласно протоколу правительство согласилось с тем, что «физическое воспитание молодежи, во имя которого трудится Попечительский совет по оздоровлению юношества, имеет огромное значение для обороноспособности страны».
Долгосрочные намерения, которые Шлейхер преследовал, занимаясь организацией военно-прикладного спорта, он изложил 17 октября в своем письме канцлеру: вместе с «Добровольной трудовой повинностью» и созданной в 1919 г. «Технише Нотхильфе» Имперский попечительский совет по оздоровлению юношества должен был гарантировать «обеспечение обороноспособности страны за счет наличия здорового, работоспособного и готового к бою рядового состава». В результате образования Имперского попечительского совета «на службу национального воспитания должен быть поставлен прикладной спорт, немыслимый без духа обороноспособности» и одновременно заложен «фундамент будущего ополчения». Конечная цель Шлейхера тем временем не оставляла сомнений: все шаги по «перестройке» рейхсвера были для него лишь подготовкой введения всеобщей воинской повинности.
Но у Шлейхера были также виды использовать Имперский попечительский совет как инструмент внутренней политики: по аналогии с кружком Тереке он должен был выступить в качестве ядра кристаллизации столь желанного для министра рейхсвера «поперечного фронта». В результате Шлейхер надеялся укротить полувоенные политические союзы, начиная от СА через «Стальной шлем» вплоть до «Рейхсбаннера Рот-Шварц-Гольд», поставив их на службу «деловой созидательной работе в интересах всего народа».
Объединение враждебных полувоенных союзов должно было последовать в рамках имперского попечительского совета, «Добровольной трудовой повинности», а также организации помощи немецкой молодежи, представлявшей собой «Зимнюю помощь»[66] для безработной молодежи, которую еще планировалось создать. В отношении «Добровольной трудовой повинности» это намерение уже частично осуществилось: к ее организаторам наряду с правыми союзами, как, например, «Стальной шлем», относились также «Рейхсбаннер» и Свободные профсоюзы. «Рейхсбаннер» охотно принял бы также участие в Имперском попечительском совете: федеральный председатель «Рейхсбаннера» Хёльтерман видел в рейхсвере единственную силу, которая еще была в состоянии воспрепятствовать приходу к власти национал-социалистов, и надеялся, что в результате полувоенного обучения молодежи увеличится ударная мощь его союза. Но для СДПГ, которая отвечала внутри «Железного фронта» за выработку политической линии, даже не стоял вопрос сотрудничества в деле милитаризации немецкого общества и в области политики вооружения, проводившихся под эгидой Шлейхера. 10 ноября партийный комитет СДПГ принял решение о том, что «Рейхсбаннер» не станет участвовать в деятельности Имперского попечительского совета по оздоровлению юношества{570}.
На том же самом заседании от 12 сентября 1932 г., на котором правительство дало свое согласие на образование Имперского попечительского совета, было принято еще одно не менее важное решение в сфере оборонной политики. Министр иностранных дел фон Нейрат сообщил, что французский посол Франсуа-Понсе днем ранее вручил ему ответ французского правительства на немецкий меморандум от 29 августа, в котором Германия требовала восстановления своего полного равноправия в военном отношении. Нейрат охарактеризовал парижскую ноту как «совершенно неудовлетворительную», по его словам, в ней не были даны ответы на главные вопросы. Исходя из этого министр иностранных дел пришел к выводу, что дальнейшее участие Германии в переговорах на конференции по разоружению в Женеве не отвечает немецким интересам. Правительство согласилось с Нейратом, и 14 сентября 1932 г. соответствующее послание было отправлено президенту конференции, бывшему министру иностранных дел Великобритании Гендерсону. Чтобы продемонстрировать всему миру, что именно Франция виновна в этом обострении ситуации, Нейрат покинул Женеву 28 сентября, еще до начала сессии конференции, не заслушав речь французского премьер-министра Эррио, выступавшего на конференции в тот же день{571}.
Решение правительства от 12 сентября означало новый этап в борьбе за ремилитаризацию Германии, но одновременно оно являлось также частью внутренней политики. Тем
