Шрифт:
Закладка:
— Посмотрим, сколько это будет стоить, — сказал Скотт Винсенту, не давая никаких обещаний.
— Но если недорого, мы прокатимся, верно?
Скотт рассмеялся.
— Если недорого, прокатимся.
Они поспешили через детскую площадку вместе с другим мальчиком и его отцом, пытаясь добраться к депо до отхода поезда.
Ни на депо, ни на самом поезде не было никаких цен, поэтому Скотт подошёл к машинисту, который стоял на платформе рядом с узкими рельсами, разминая ноги.
— Прошу прощения, — сказал он. — Сколько стоит поездка на поезде?
— Доллар с каждого.
Машинист казался скучающим и рассеянным. Он небрежно взял деньги, когда Скотт расплатился, и безразличным жестом указал на открытые вагончики позади него.
Винсент возбужденно подпрыгивал.
— Я хочу сидеть у паровоза!
— Конечно, — сказал Скотт и открыл ворота первого вагона, куда они сели рядом друг с другом на жесткую низкую скамью. Другой мальчик хотел сесть в тормозной вагон, поэтому они с отцом пошли в противоположный конец поезда.
Других пассажиров явно не наблюдалось, но машинист простоял ещё минут десять, тупо глядя на игровую площадку. Может быть, у него был перерыв, а возможно, поезд должен был отправляться в определенное время, но у Скотта было ощущение, что этот человек нарочно медлит, чтобы досадить родителям и расстроить детей.
Скотт был раздражен, но Винсент не был расстроен. Он все ещё был взволнован и болтал о том, куда может ехать поезд, и вообще о поездах.
В конце концов мужчина направился обратно, занял своё место в тесном пространстве паровозика и завел поезд. С печальным, усталым свистом поезд тронулся.
Щелк-клацк…щелк-клацк…щелк-клацк…
Стук колес по рельсам почему-то раздражал его, и Скотт пытался заглушить этот шум, пока поезд медленно отъезжал от маленькой станции. Они слегка прибавили в скорости, но не намного, и в итоге, со скоростью пешехода проехали между двумя небольшими холмами и углубились в глухую местность парка дикой природы.
Скотт вынужден был признать, что пейзаж впечатляющий. Округ Ориндж в эти дни был так сильно застроен, что порой трудно было вспомнить, что когда-то этот район выглядел именно так. Они миновали выветренные валуны, испещренные дырами и похожие на швейцарский сыр, пропыхтели через рощу морозостойких дубов с зелеными листья, хотя окружающие травы были мертвыми и коричневыми. Через несколько мгновений после выхода из депо не осталось никаких признаков цивилизации, и хотя Скотт никогда не бывал здесь раньше, он был рад, что эта территория находилась под охраной. Это было здорово.
Щелк-клацк…щелк-клацк…щелк-клацк…
Хотя шум самого поезда был довольно раздражающим.
Машинист дернул за шнур, и когда поезд свернул за поворот, раздался ещё один анемичный свист.
Винсент усмехнулся ему.
— Разве это не здорово, папа?
Скотт обнял сына за плечи и улыбнулся.
— Это точно.
Они проехали через узкий овраг. Сухая трава бледного цвета росла высоко с обеих сторон. С металлическим визгом тормозов поезд начал замедлять ход. Сначала он подумал, что впереди на рельсах что-то есть, что-то блокирует поезд, возможно животное, но когда паровоз уменьшил скорость, он увидел, что машинист замедлился, чтобы дать им возможность взглянуть на макет города, который был построен на небольшом участке искусственных холмов. Это был шахтерский городок Дикого Запада, с домами размером с обувную коробку. В центре одного из холмов располагался сам рудник, шахтерский мини-вагон доверху заваленный золотой рудой стоял у входа в тоннель, рельсы петляли вниз по склону холма к пробирному отделению у подножия. Вдоль главной улицы города располагались несколько салунов, кузница, отель, бакалейный магазин, несколько зданий неопределенного назначения, а в конце улицы — церковь с белыми шпилями. Между, по бокам и на вершине других холмов располагались различные ранчо.
Кто-то вложил много труда в создание этой маленькой общины. Он понял, почему поезд остановился именно здесь — все было сделано невероятно детализировано.
Но ему не нравился этот миниатюрный городок.
Они остановились перед крошечным двухэтажным борделем. Грубо раскрашенная вывеска над верандой гласила: "КОШКИН ДОМ"[103].
— А что такое кошкин дом? — спросил Винсент. — Это что-то вроде ветеринарной клиники?
Скотт кивнул.
— Да, — солгал он.
В последнем вагоне другой папа использовал свой мобильный телефон, чтобы делать снимки. Скотт был рад, что Винсент не попросил его сфотографировать город, потому что последнее, что он хотел сделать, это сохранить изображение этого места, чтобы они могли изучить его на досуге. Что-то в нем заставляло его чувствовать себя неловко, и ему хотелось, чтобы поезд двигался дальше.
Его внимание привлекла череда обветшалых коттеджей и навесов на грязной дороге за борделем.
И, возможно, лицо, выглядывающее из окна одной из миниатюрных лачуг?
Оно исчезло прежде, чем он уверился, что видел его, но ощущение осталось, и все, что он мог сделать, это не закричать машинисту, чтобы тот стронул поезд и убирался отсюда. Теперь ему было не просто тревожно, а страшно, и он быстро осмотрел окна других зданий, ища признаки движения. Он ничего не увидел, но это не означало, что там никого не было.
Скотт обернулся, чтобы посмотреть на реакцию другого папы в заднем вагоне, но тот, похоже, не заметил ничего необычного.
С механическим рывком поезд снова тронулся.
Щелк-клацк…щелк-клацк…
Этот звук не только раздражал его, но, более того, начинал нервировать. В этом не было абсолютно никакого смысла, но он ощущал это всем своим нутром; глубокое отвращение, которое заставляло его чувствовать себя более, чем слегка обеспокоенным. Он пожалел, что не уехал из парка вместе с другими родителями и взял Винсента с собой на поезд.
Они проследовали мимо мертвого дерева с потрепанной петлей, свисавшей с одной из верхних ветвей.
— Папа! — взволнованно сказал Винсент. — Смотри! Туннель!
И действительно, рельсы впереди исчезали в выгнутой дугой черной дыре на склоне холма.
Что-то вроде паники охватило его. Он не хотел въезжать в этот туннель. Он уже собирался окликнуть машиниста и попросить его остановиться или вернуться назад, но тут они оказались внутри, погруженные в темноту.
Щелк-клацк…щелк-клацк…
Стук металлических колес по рельсам стал ещё громче в неосвещённой шахте, и ритм приобрел неприятную синкопу[104], которая напомнила Скотту работающее оборудование скотобойни, с которым он однажды столкнулся, когда посетил перерабатывающий завод, где работал его отец.
— Так долго! — сказал Винсент. — Даже конца не видно!
Воздух был теплым и душным; Скотту было трудно дышать. Он крепко держался за руку Винсента, боясь, что если не сделает этого, то потеряет сына. Страх был иррациональным, но от этого не менее реальным,
