Шрифт:
Закладка:
– Но это должен был быть колоссальный материк?
– Он был больше нынешней Азии, взятой вместе с Европой. В материк этот с севера врезался глубокий залив, в два раза больше нынешнего Средиземного моря. Из этого беглого очерка вы можете видеть, что вся природа развивалась тогда в других границах, нежели теперь, и что климатические и географические условия были совершенно иные.
– Как же выглядела Европа? Понятно, она имела вид архипелага, но все же она существовала; отчего же вы мне ничего о ней не сказали?
– Несколько островков, торчавших на месте нынешней Европы много тысячелетий тому назад, не имели никакого отношения друг к другу. Маленькие Англо-французские островки отделены были от Испанского морем, заливавшим почти всю нынешнюю Францию и большую часть Испании. Между островками Испанским, Чешским и Греческим также было море, покрывавшее нынешнюю Италию, Грецию и всю Среднюю Европу. Единственными обитателями Кавказа, Малой Азии, гор Армении, Месопотамии и иже с ними были морские чудовища, которые так же высоко реяли над ними, как теперь наши орлы. Подумайте только, как все было тогда иначе, нежели теперь: африканские животные могли сухим путем добраться до берегов Бразилии и Патагонии, китайские – до границ Новой Зеландии.
– Черт возьми! От прежнего, можно сказать, камня на камне не осталось.
– Считаю нужным прибавить, что со времени юрского периода произошло еще немало переворотов, несмотря на то, что период этот можно причислить к позднейшим. Природа не знает отдыха!
Разговор этот, увлекший наших собеседников, значительно облегчал им утомительный путь. Они шли впрочем, не давая себе отчета, куда они идут, так как не знали, какой путь выбрать, чтобы прийти к желанной цели.
– Пойдем ли мы по направлению к востоку или западу, результат будет один и тот же: мы будем одинаково далеко от нашего времени, – проговорил геолог. – Одна только ночь приближает нас к этой цели и помимо всякого нашего участия.
Но практичный лорд Кэдоган иначе смотрел на это дело.
– Жаль даром терять время, – сказал он. – Мы должны идти беспрерывно на северо-запад, по направлению к Англии. Правда, мы в течение дня пройдем немного, а все же день за днем… в общем, мы можем выиграть около двухсот миль.
Впрочем, они и без того каким-то непонятным образом каждое утро, просыпаясь, были все ближе и ближе к настоящему. Они с нетерпением ждали заката солнца и встречали ночь с большей радостью, нежели ночные животные.
Юра. – Динозавры
Наши путешественники очутились на новой земле. Она была в действительности той же самой, тем же путем описывала своей неизменный круг, нисколько не увеличилась и не уменьшилась, но она очень состарилась, безжалостные когти времени избороздили ее глубокими морщинами. Одни источники и реки высохли, вместо них образовались другие. Другие реки изменили свой маршрут и текли теперь новыми руслами. Терпеливо создавая углубления в течение многих тысяч лет, они скрылись под толстыми пластами песка и ила; даже многие моря покинули прежние берега.
Состарившаяся земля выхолила новые виды зверей. Материковая фауна превзошла триасовую, как количеством, так и разнообразием пород. В осоке во множестве укрывались гады, терпеливо выжидавшие в кажущемся оцепенении приближения ночи. Эти флегматичные создания страшились не какого-либо зверя, но такого же, как они, гада, который часто бывал сильнее и ненасытнее появившихся позже медведей и тигров…
Наши трое путешественников, измученные беспрерывной, многодневной ходьбой в душной, раскаленной атмосфере, единогласно решили прервать на время мучительное путешествие и в тени деревьев собраться с мыслями.
Они выбрали для привала прелестное местечко на живописном пригорке, покрытом тенистыми деревьями, над живописной речкой, тихо и ровно катящей свои хрустально-прозрачные волны.
Чуткий к красоте геолог пришел в восторг от окружающей его растительности. Давешние папоротники, дни славы которых миновали, смиренно прятались теперь в тени новых знаменитостей – саговых пальм и разнообразных хвойных деревьев. Каламиты, к которым уже попривыкли глаза путешественников, исчезли без следа, как и многие другие растения предыдущих периодов.
Станислав мирился со своим положением. Лорд же, видя, что они еще далеки от «настоящего» и раздосадованный своим ошибочным предположением, растянулся в тени и упорно молчал, не обнаруживая ни малейшего желания обмениваться мыслями.
Но геолог вывел его из этого равнодушного отчаяния.
– Минутами мне кажется, – сказал он ему, – будто то, что мы видим – лишь какой-то сон, волшебный сон.
– А между тем мы наяву блуждаем в безднах прошло, – отозвался англичанин.
– Вы настаиваете, как я вижу, на своем предположении, хотя оно лишено всякого правдоподобия.
– Докажите мне, что я ошибаюсь… – начал было лорд, но не успел он проговорить этих слов, как над их головами раздался странный шум, и они увидели падающего птеродактиля или летающего ящера. Он рухнул к самым ногам лорда Кэдогана.
Станислав при виде крылатого чудовища побледнел, как полотно. И было от чего побледнеть! Казалось, сам дьявол упал на землю.
В то время птеродактили занимали место не то птиц, не то летучих мышей. Они могли казаться красивыми, когда земля еще не знала оживленной толпы прелестных птиц всевозможных цветов и оттенков, соперничающих в красоте с бабочками и цветами.
В наше время птеродактили считались бы отвратительными чудовищами и внушали бы страх и омерзение. Они не были похожи ни на птиц, ни даже на летучих мышей. Летательная перепонка птеродактиля тянулась от бедра во всю длину тела до самого конца последнего пальца верхней конечности. Палец этот отличался необычайной длиной, превосходившей более чем вдвое длину туловища, и им птеродактиль управлял главной частью летательной перепонки. Остальные четыре пальца были гораздо меньше. Огромная голова, с заостренным наподобие клюва ртом, придавала птеродактилю еще более странный вид. Как же было не испугаться Станиславу при виде этого чудовища, ширина распростертых крыльев которого достигала двух саженей! Правда, в меловой период птеродактили достигали еще больших размеров, саженей до четырех, но и при двух они могли внушать страх и отвращение.
Именно эти чувства испытывали наши путешественники, глядя на распростертого у их ног ящера. Они поспешили удалиться из своего неудачно выбранного убежища и расположились несколько поодаль, у подножия небольшого, круглого холмика, окруженного зеленью. Кругом стояла полная тишина. Совершенно оголенный темно-коричневый холмик представлял значительный контраст с окружающей растительностью и, быть может, обратил бы на себя их внимание, если бы завязавшийся разговор не коснулся опять самого животрепещущего вопроса, вопроса о завтрашнем дне. Они решили бодрствовать эту ночь, чтобы узнать, наконец, каким образом совершаются их таинственные скачки из одного периода в другой. Профессор льстил себя надеждой, что несостоятельность предположения лорда в скором времени обнаружится; лорд же предвкушал победу.
