— Ох, не поздоровилось бы им от этого! — расхохотался Томек. — Таким нежным ручкам можно, пожалуй, доверить воспитание медвежат, да и то надо позаботиться об особой осторожности, чтобы вы не помяли им бока.

Боцман принял эти слова как комплимент. Он засмеялся и с удовольствием посмотрел на свои огромные жилистые руки.

— Ну что ж, мои старики постарались наделить меня силой, — сказал он минуту спустя. — Но не печалься, браток, к старости я, конечно, ослабею и, кроме того, из любви к тебе и Салли буду осторожным.

Таким образом, ведя серьезную беседу об открытии Приамурья и обмениваясь шутливыми замечаниями, звероловы и не заметили, как перед ними, там, где Зея впадает в Амур, появился Благовещенск — город, выросший на месте прежней Усть-Зейской станицы.

В это время сыщик Павлов крадучись появился на палубе. Он был одет в черный сюртук, на голову надел черный котелок. Котелки, или жесткие шляпы с приподнятыми вверх краями, тогда часто носили агенты охранки.

— Посмотрите только, как сегодня разоделся наш ангел-хранитель, — вполголоса заметил боцман. — В этом черном одеянии, с котелком на голове, он похож на трубочиста или гробовщика.

— Скорее на гробовщика! Вид его никому не приносит счастья, — добавил Томек. — В Благовещенске он наверняка сразу же побежит к исправнику, чтобы вручить ему рапорт.

— Ты прав, ему представится великолепный случай отплатить нам за карцер той же монетой, — с неохотой сказал Смуга. — Лишь бы он там не наболтал лишнего.

— Его мрачное выражение лица не предвещает нам ничего хорошего, — добавил Вильмовский. — Будем надеяться, что рекомендательные письма к губернатору позволят властям не обращать внимания на доносы Павлова.

— Сто бочек испорченного китового жира вам в зубы, перестаньте вы каркать, как зловещие вороны! — обозлился боцман. — Не делайте из мухи слона! Он мрачен, потому что после вчерашней выпивки у него все внутренности огнем горят. Чего же ему жаловаться? Ведь мы угостили его как следует!

— Вы, вероятно, забыли о карцере и о крысах, — возразил Смуга. — Неразумно забавляться спичками, сидя на бочке с порохом.

— Не я это предложил, — защищался боцман. — А Некрасов так ничего о нас и не знает!

Они прервали беседу. «Сунгач» освободил баржи, чтобы взять их на буксир сбоку. Ловко сманеврировав, пароход направился прямо к пристани.

В порту на якорях стояло несколько барж, а у самой пристани готовился к отплытию почтово-пассажирский пароход, который уже повернулся носом к середине реки.

Некрасов подвел «Сунгач» к берегу. Как только матросы выбросили на берег трап, Павлов подошел к путешественникам и сообщил, что направляется к начальству.

— А вы вернетесь на пароход к обеду? — любезно спросил Вильмовский.

— Нет, я предпочитаю пообедать в городе, — резко ответил агент и добавил: — Только не забудьте, господа, явиться к здешнему приставу. Надо было бы вам также нанести визит его превосходительству губернатору. По всей вероятности, мы встретимся в полицейском управлении.

— Спасибо за совет, мы, конечно, там с вами встретимся, — ответил Вильмовский. — Я надеюсь, что с вашей помощью нам удастся быстро оформить разрешение.

— Ну конечно! Ведь вы все время находитесь у меня под наблюдением, — сказал Павлов, силясь улыбнуться. Он приподнял котелок и исчез на берегу.

После полудня четверо охотников и Удаджалак направились в полицейское управление, чтобы сообщить о своем прибытии в Благовещенск и получить согласие на охоту в верховьях реки.

Город Благовещенск состоял из нескольких сотен одноэтажных деревянных домиков. Над ними возвышался блестевший на солнце купол собора. На незамощенных улицах царило оживленное движение. Жители Благовещенска вели бойкую торговлю с китайцами и маньчжурами, приезжавшими с того берега реки, главным образом из Айгуня. Любой уважающий себя китайский купец считал своим долгом по крайней мере раз в месяц приехать в Благовещенск. Торговля прекращалась только в начале зимы, во время ледостава, и весной. Зимой китайцы и маньчжуры толпами прибывали в Благовещенск, ставили на улицах города переносные ларьки и продавали в них муку, крупу, водку и привозимые с юга Маньчжурии орехи и яблоки.

Зимой Благовещенск становился крупным торговым центром. Буряты, эвенки, ханты и якуты на санях, на собаках и оленях приезжали сюда из самых отдаленных уголков тайги, чтобы выменять собольи, лисьи или беличьи шкуры на мешок муки, крупы, фунт табаку или бутылку водки. Для купцов это была очень выгодная торговля, так как наивные жители тайги часто не знали настоящей стоимости мехов.

Становой пристав[42] принял охотников чрезвычайно любезно. Увидев гостей, он встал из-за стола, пожал им руки, угостил чаем с ромом.

— Господин Павлов предупредил меня о вашем визите. Я ожидал вас, господа, с нетерпением, — говорил пристав, потирая руки. — От Павлова я много слышал интересного… По-видимому, это вы, господин Броль, укротитель животных?

Говоря это, пристав повернулся лицом к боцману. «Ага, Павлов уже наболтал здесь на меня», — подумал моряк, но, не выдавая своего смущения, спокойно ответил:

— Да, это моя фамилия.

— Господин Павлов очень вас хвалил! — воскликнул пристав. — Он мне посоветовал подать к чаю ром…

— Совершенно верно, я люблю ром, это настоящий мужской напиток, — согласился боцман.

— Знаю об этом, знаю также, что вы с уважением относитесь к его величеству императору и всей царской фамилии. Прекрасно, прекрасно. За ваше здоровье!

Прищурив глаза, боцман пытался угадать по выражению лица полицейского, что тот в самом деле о нем знает, но так ничего и не понял. Пристав вежливо улыбался, говорил комплименты.

Только через полчаса непринужденной беседы он спросил, куда хотели бы направиться звероловы и долго ли они намерены там находиться. Получив соответствующие разъяснения, он сказал:

— Не вижу препятствий. Мне остается только пожелать вам удачной охоты. Будьте любезны передать мне ваши паспорта.

Довольные таким оборотом дела, охотники вручили приставу свои документы. Тот мельком взглянул на них, а потом небрежным движением бросил их в ящик стола.

— Все в порядке, завтра я доложу вашу просьбу исправнику.

— Как так, вы задерживаете наши паспорта? — удивился Смуга.

— Его благородие господин исправник с их превосходительством господином губернатором выехали из города. Поэтому я только утром смогу доложить им ваш вопрос. Впрочем, это простая формальность.

— А можем ли мы без всяких документов ходить по городу? — спросил Вильмовский.

— Ведь с вами находится господин Павлов. Вы можете вполне положиться на него, это очень способный человек, — двусмысленно ответил инспектор.

— Мы хотели бы нанести официальный визит господину губернатору… — начал было Смуга, но пристав улыбнулся и перебил его:

— Знаю об этом, знаю и уже испросил у его превосходительства для вас аудиенцию. Он примет вас лично завтра в одиннадцать часов.

— Мы вам чрезвычайно благодарны за вашу любезность. Скажите,