Машраба просветленный слог,

Тут удивленью места нет:

Дан богом его сердцу знак, и ты смирись пред тайной той,

Вовек не ведая обид.

* * *

Сладкогласна, прекрасна, красива,

Ты красивее всех людей.

Но ко мне ты жестока на диво,

Словно алчущий жертв злодей.

Помрачен я, терзается страстью

Сердце горестное мое.

Стрелы мук в меня мечет гневливо

Та, что всех суровей и злей.

Если ищешь ты верного друга,

Знай: таких, как я, не найти.

Кто еще, как я, терпеливо

Все сносил от любви твоей?

Я, смиренно согнувшись, склонился:

Словно свиток, твой лик — коран.

И видны мне меж строк два извива —

Оба лука твоих бровей.

Свет чела, тьма кудрей ее — братья, —

Так весь люд вселенский решил, —

Хиндустан и Хитай столь ревниво

Равно чтут их в любви своей.

Что ни миг, луки-брови пронзают

Грудь мою тучей стрел-ресниц,

Но меня не слабей их порыва

Создал зодчий — рок-чудодей.

* * *

То не молнии, не грохотанье

Обожженных грозой небес, —

Нет, то стон мой ударит в огниво —

В небе гром и всполох огней.

Много лет о свиданье мечтая,

Я скитаюсь, убог и сир.

Я в разлуке стенаю тоскливо

И рыдаю я все сильней.

Мотыльком опаленным кружился

Я у жара твоей красы, —

Не открыла ты лик, и призыва

Не послала светом очей.

Полетай к ней, жестокой, о ветер,

Передай от меня поклон, —

Что все сердце мое — боль нарыва,

Весть снеси любимой моей.

«Как безумцем ты стал?» — меня спросят,

И тогда я скажу в ответ:

«Все — от той, что пленительна, льстива,

Чьи уста слаще всех сластей!»

Разве странно, что, сломлен разлукой,

Жертвой лягу я, как Машраб?

Ведь за розу — и нет в этом дива —

Жизнь свою отдает соловей.

* * *

Увидел я красавицу, что красотой красна, —

Спешит, возбуждена.

Мне облик ее нравится, прекрасней всех она,

Изящна и стройна.

Лукавой, сребротелою предстала она мне —

Смущающей весь мир.

Что с бедствием я сделаю? Она меж всех — одна,

Весь мир взбурлен до дна.

О, как меня встревожило нежданною бедой —

Жестокою красой.

Взглянула — уничтожила, всю жизнь отняв сполна, —

Как хороша она!

О, как пред ней я выстою: стройна, красив наряд,

Весь в золоте убор.

Легла волной душистою кос черных пелена,

Она — сама луна!

Лицо — как роза рдяная, и сладко льется речь,

А бровь — что серп луны.

Уста ее — медвяные, а взор — хмельней вина,

И вся — озарена.

Едва я ту прекрасную — мою беду узрел,

Любовью истомлен,

Объят я мукой страстною — томлюсь, не зная сна, —

Сколь тяжки времена!

Я ей сказал: «Немеющих очей моих коснись!» —

И был мне злой ответ:

«А на тюльпанах рдеющих не кровь ли ран видна?

От терна боль сильна!»

Объято сердце мукою в силках ее кудрей —

Ее — самой беды.

Измучен я разлукою, печаль мне суждена, —

Лачуга бед темна!

В сердце, тобой разбитое, зарыл я клад любви,

Он глубоко сокрыт.

Ведь тайна, глубже скрытая, верней утаена

От взора болтуна.

«Пади во прах — помилую!» — сказала мне, смеясь, —

О горестный Машраб,

Спеши скорей быть с милою, пади пред ней — она

Пока еще верна.

* * *

Как о муках молвлю слово я —

Вникни думой сокровенною:

К моим стонам не суровая,

Пожалей, о несравненная!

О друзья, в тяжелой думе я:

Нет страдальца, мне подобного, —

Ей понять бы: от безумия,

Как Меджнун, в неволе пленной я.

Смерть тяжка, но как иначе я

Тягость страсти моей выплачу?

Так влюблен, что кровью плачу я, —

Соловей самозабвенный я.

От тебя, моей возлюбленной,

Все стерплю — как мне забыть тебя?

Не забыть: любовью сгубленный,

Суд терплю молвы презренной я.

Если бессловесной жертвою

Я сгорю — ну что ж поделаешь:

Сердце, душу тебе жертвую, —

То, Машраб, — судьба блаженная!

* * *

Лишь увижу ее, красивую,

Мучусь мукою я кровавой.

В дол разлуки бреду пугливо я, —

Ей привычен обман лукавый.

Горько плача, влачусь за нею я, —

Хоть бы раз мена пожалела!

Но жестокой моей и лживою

Я покаран злою расправой.

Днем и ночью горю в страданьях я,

Ты ж веселый утехам рада, —

Если будешь ты справедливою,

Что случится с твоею славой?

За тобой мотыльком летаю я,

А едва лишь тебя найду я —

Не обласкан тобой, счастливою,

Становлюсь я тебе забавой.

А на розы, красой цветущие,

Даже я и взглянуть не в силах:

Для неверных их глаз — пожива я, —

Точат меч на меня неправый!

Распростился, Машраб, ты с верою —

Той неверной ты душу продал,

Стал брахманом ты сутью льстивою,

Нечестивой сражен отравой!

МУРАББА

Стенаю я,