Шрифт:
Закладка:
И пока мне не быть с тобою, пусть тебя охранит сам бог, —
Луноликою мне скитаться наречен приговор, увы.
О Машраб, ты в приюте сердца с милым другом жаждешь бесед,
Но в твоем одиноком доме друга милого нет как нет.
Любо мучить тебя любимой, чтоб покинул ты этот свет,
Уничтожь свое «я», пока ты сердцем любящим не согрет, —
Тот не будет с любимым другом, кто в себе «я» не стер, увы!
* * *
Если я, горько плача ныне, изнемог — я того и стою,
Если ворот я рву в кручине, сир-убог, — я того и стою,
Если жалко влачусь в пустыне без дорог — я того и стою.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок — я того и стою.
Нет, я в кущах мирского сада жить без мук не привык душою,
Что ни день, был в плену разлада и печально я сник душою,
Что такое радость, отрада, я не знал ни на миг душою.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Где друзья — разделить несчастья? Их, увы, сурово лишен я,
Даже друга, что, полн участья, молвит мне хоть слово, лишен я.
Словно сыч, я томлюсь в ненастье — бесприютен, крова лишен я.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
И вся плоть моя от мучений, словно лай, стонет стоном, право,
И подкрался ветер осенний к моим кущам зеленым, право,
Песни мук моих все смиренней я пою кон за коном, право.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Попран людом, в тоске великой я влачусь по путям терновым,
Неприкаянным горемыкой я гоняюсь за добрым словом,
Задыхаюсь: я в жажде дикой — словно рыба, настигнут ловом!
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Как вскричу я от мук безмерных — смуту
Судного дня спалю я,
Всех — неверных и правоверных адским жаром огня спалю я,
Моим сердцем, погрязшим в сквернах, и весь рай, пламени, спалю я.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Как Джейхун — моих слез лавина, и возможно ли что иное?
Как Меджнун, я презрен безвинно, и возможно ли что иное?
Безотрадна моя судьбина, и возможно ли что иное?
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Я к пределу бед — они очи уж почти ослепили — близок,
Ливень слез моих все жесточе — он к потопу по силе близок,
Сердце сломлено — нету мочи, я совсем уж к могиле близок.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
Я, Машраб, сдавлен мук горою — жребий бед и тревог мне выпал,
Мучишь ты: лишь глаза открою — глядь, безжалостный рок мне выпал,
Рать скорбей набежит порою — гнет, суров и жесток, мне выпал.
Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,
Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.
* * *
К возлюбленной пошел бы на порог я
И все стерпеть, как ни гнела бы, смог я.
Все сердце сбил бы в кровяной клубок я,
Мою бы луноликую стерег я —
Узрел бы кос ее хоть завиток я.
Вплетен душою в узел ее кос я,
В пыль под ее стопами сердцем врос я.
Палящий отблеск полуночных гроз я,
Всю боль влюбленных душ в себе пронес я,
Все покорил — весь запад и восток я.
Когда властитель власть дарует странам,
О том везде вещают барабаном.
Где быть огню разлуки — там быть ранам,
Низвергся стон мой полыханьем рьяным, —
Гремя хвалу тебе, всю душу сжег я.
Где зелен луг — цветы там рдеют ало,
В крови все сердце, — где же блеск кинжала?
Любимая луною воссияла, —
Кумир мой, стрел твоих жестоки жала, —
Ресницами мел пыль с твоих дорог я.
Горою бед к земле прижато тело,
Друзьям скитаться где судьба велела?
Увы, и сам влачусь я омертвело, —
О, если б ты меня казнила — смело
Перед тобою кровью весь истек я.
Как яблоку сойтись с гранатом красным?
Бог лишь над сердцем сжалится несчастным.
Взгляни: Машраб в страдании всечасном,
Готов излиться он в признанье страстном, —
Бессильно пал ничком на твой порог я.
* * *
Пусть, ожиданием томим, любви, как я, не ждет никто,
И пусть, едва зазеленев, не сохнет от забот никто,
И пусть, как сирый соловей, уныло не поет никто.
Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто,
Пусть сердце кровью не гнетет — кровавых слез не льет никто.
И кто бы о беде моей меня
