Будучи меньше всех остальных и стоя за спинами большинства из них, я не мог увидеть, что произошло. Я только услышал крик, грохот и глухой звук тела, упавшего на пол.

34

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Кристина и жена трактирщика разбудили меня, поскольку возникли какие-то

неприятности в трактире.

Я позвал пана Владимира, Тадаоса и Анну. Чтобы ни случилось, я хотел иметь

некоторую поддержку. Так как пан Владимир только что принял караул у Тадаоса, они оба

были в доспехах, и моя просьба не создала им проблем. Они были готовы раньше, чем я и мы

вчетвером, сопровождаемые толпой зевак, пошли по снегу в гостиницу, оставив Кристину

и Анастасию охранять закрытые ворота.

Трактирщик никому не позволял уйти и что-либо трогать. Францин, почти голая, съежилась в углу. Я был шокирован, увидев ее. Я не знал, что она покинула Окойтц. И как

могла замужняя женщина получить работу официанткой в гостинице? Тем не менее, она была

в этой одежде или том, что от нее осталось. Она смотрела на меня, но я не мог видеть ее глаз.

Тело лежало на полу… лицом вниз. На нем была одежда священника и, также, была

видна кровь, натекшая под голову.

Я повернулся к трактирщику.

- Что, черт возьми, случилось?

- Мой господин, вскоре после того, как он вошел, я услышал крик, и она попыталась

убежать. Он вытащил нож, а она ударила его табуреткой по голове. Я удивлен, что это

убило его, но это так. Я бы врезал ему сам, но мне не представилось шанса.

Я кивнул и перевернул тело. Лоб был продавлен, а на лице были потеки крови. Через

несколько мгновений, я узнал священника графа Ламберта.

Я сел за стол, все еще не совсем проснувшись. Быть лордом также означает, что ты

должен быть в равной степени полицейским, судьей, присяжным, а иногда даже и палачом.

Я заметил, что Наташа пришла вместе со мной.

- Наташа, узнай имя у каждого и отправь их по домам. Пани Францин, идите сюда.

Мы должны поговорить. Кто-нибудь, принесите нам пива.

Кофе был бы более предпочтителен, но у меня не было ничего, что содержало бы

кофеин.

Комната вскоре опустела, а тело отнесли в церковь. В любом случае, наступило время

закрытия таверны.

Францин подошла, пошатываясь. Ее длинные черные волосы были растрепаны, а на лице

были слезы. Они бежали по ее щекам и падали на ее обнаженные груди.

- Что все это значит, миледи? – спросил я.

По моему жесту, Наташа начала делать заметки на бересте. В дальнейшем, если это

будет необходимо, она сделает хорошую копию на пергаменте, который стоил дорого.

- О чем это Вы? Полагаю о том, что я совершила убийство.

Она говорила с сильным французским акцентом. Ее большие глаза были все еще полны

слез. Ее маленькие соски были влажными и возбужденными.

Я дал ей свой носовой платок.

- Убийство? Я в этом не уверен. Они сказали, что ты попыталась уйти, а он достал

оружие. Это не убийство. Непредумышленное убийство в худшем случае. Я все еще не уверен, что здесь произошло преступление. Но для начала, объясни, что ты здесь делаешь? И почему ты

работаешь официанткой?

Она попыталась вытереть слезы, но они продолжали идти. Она даже вытерла подбородок

и грудь.

- Я пришла сюда, чтобы заработать деньги. Франция далеко и для путешествия туда

необходимы деньги. А хорошо известно, что женщина может заработать больше, чем где бы

то еще, работая официанткой в вашей таверне.

Даже в ее эмоциональном состоянии она все еще оставалась рациональной. За этим

красивым личиком был сильный характер.

35

- Но официантки должны быть девственницами. Жена хозяина таверны должна была

тебя проверить.

- Она проверила. Я подошла.

Она была одновременно горда и стыдилась говорить это.

И она начала успокаиваться.

- Но ты же была жената в течение многих лет!

- Была ли я жената? Некоторые так говорили!

Я увидел, как она старательно сдерживает гнев.

- Ты имеешь ввиду, что вы никогда?..

- Я имею ввиду, что он не мог!

Она снова начала плакать.

Какая ужасная ситуация! Я попытался представить как это могло происходить у них: быть рядом с потрясающее красивой женщиной каждую ночь в течение многих лет и быть

физически не в состоянии утолить ее желания. И она, не в состоянии действовать свободно, будучи публичной фигурой в маленьком городке, но постоянно знающая, что любой из тысяч

мужчин был бы рад ее получить.

И в течение всего этого, лицемерно претендуя на то, чтобы быть примером

для подражания всей общины. Это привело бы к безумию и более сильного человека чем я.

- Итак, ты его бросила. Ты рассказала ему, куда пошла?

- Мы поругались.

- Вы поругались. Он тебя ударил?

- Мы ругались и кричали. У него не хватило мужества, чтобы