— Это какое же?

— Познакомь меня со своей компанией! Жана-Люка я знаю, ладно, а остальных? Ты сам сказал — познакомишь, когда я вырасту. Вот и ловлю на слове! Или не помнишь, сколько мне теперь лет? А если будешь опять отнекиваться, обижусь по-настоящему!

Я поднял руки:

— Сдаюсь. Спускаемся к Янушу, здороваемся с этими охламонами.

— Да! Ура!

Она подскочила от нетерпения и потянула меня за руку в коридор. На пороге я обернулся; разодранный холст обиженно щерился, прореха в пейзаже мёртво зияла. А за окном точно такой же пейзаж — только не нарисованный, а реальный — едва заметно вибрировал.

Здесь надо оговориться — термин «вибрация» я употребляю сейчас за неимением лучшего. Мне не хватает слов, чтобы внятно передать то, что я уловил (как уже отмечено выше, я не писатель, а живописец — впрочем, тоже не лучший).

Сейчас, анализируя увиденное постфактум, я констатирую — нет, постройки за окном не смещались и не тряслись, как при подземных толчках. Они были неподвижны, но рябило пространство, которое их в себе заключало. Причём эту «рябь» я не столько видел, сколько угадывал, хотя она в конечном итоге воспринималась именно зрением — или, по крайней мере, имела потенциал к визуальному выражению…

Перечитываю написанное и развожу руками в бессилии. Да, моё описание скорее запутывает, чем передаёт суть дела, но другого предложить не могу. Кроме того, вибрация сопровождалась, кажется, еле слышным электрическим треском, однако утверждать не берусь; возможно, эту деталь дорисовало воображение — позже, задним числом…

— Ну, пойдём же, Эрик! Чего ты встал?

Эмили дёрнула меня за рукав, я на неё отвлёкся — а когда снова посмотрел за окно, никакой «вибрации» уже не было. Просто улица и дома, привычные до оскомины.

Мы вышли из квартиры.

В закусочной, пока я отсутствовал, сменились действующие лица. Марта и её невменяемая подруга, к счастью, ушли, а их места за столом заняли Ферхойтен и, как ни странно, скромняга Броуди с постной миной, от которой меня сразу же затошнило.

Когда мы подошли, Франческо воскликнул:

— Какие люди! Дружище Эрик, немедленно признавайся — кто эта очаровательная особа рядом с тобой?

— Придержи коней, — сказал я ему, — это Эмили, моя младшая сестра. И ты на неё лишний раз не взглянешь, если не хочешь получить в лоб. А ты, Броуди, расслабься — мы не на светском рауте.

Броуди, вскочивший при виде Эмили, сконфуженно сел обратно. Она, зардевшись, устроилась рядом с ним. Я тоже собрался сесть, но моё внимание привлекла светящаяся витрина в доме напротив. Точнее, не столько она сама, сколько человеческий силуэт, который выделялся на её фоне и был, казалось, сплетён из плотных теней. Для прохожих он, судя по всему, был невидим; они шли мимо, не оборачиваясь. Сам же я не мог разглядеть ни его глаза, ни черты лица — но откуда-то знал, что смотрит он на меня.

Глава 9

Стэн ехал по шоссе на северо-запад.

Дождь взял передышку, дорога с утра подсохла. Было даже немного странно видеть асфальт без мокрого блеска. Стэн, воспользовавшись моментом, прибавил скорость, и на спидометре было за шестьдесят миль в час.

Вдоль дороги тянулись пустоши. К обочине подбирался бурьян, истрёпанный и потемневший от сырости. Редкий полуголый кустарник вздрагивал от прикосновения ветра. Пейзаж был плоский, желтовато-коричневый. Он расстилался до горизонта, чтобы сомкнуться там с цементно-серыми тучами.

Встречные машины попадались лишь изредка, попутных же и вовсе не наблюдалось. Расслабленно откинувшись на сиденье, Стэн придерживал руль и размышлял о том, что прочёл вчера в дневнике.

Прямых подсказок в тетради, к сожалению, не обнаружилось. Тот факт, что к Эрику пришёл Вестник, выглядел интригующе, но не мог ускорить расследование. А сцена с «вибрирующим» пейзажем ещё больше сбивала с толку.

Художник и в самом деле увидел нечто мистическое? Или банально слетел с катушек? Второй вариант представлялся Стэну более вероятным. А ещё — давал лишний повод наведаться в ту самую клинику, чтобы послушать тамошних мозгоправов.

В десяти милях за городской чертой он притормозил. От шоссе ответвлялась подъездная дорога, аккуратно заасфальтированная. Клиника пряталась за небольшим перелеском — на карте он радовал насыщенной зеленью, в реальности же листья пожухли и теперь облетали под порывами ветра.

Ворота, к удивлению Стэна, были распахнуты. Не наблюдалось даже охраны. Он подрулил к широкому каменному крыльцу, вылез и осмотрелся. Следовало признать — заведение выглядело солидно. Три этажа, широкие окна, стены в плюще. По виду — скорее частный пансионат, чем психушка. Ну или действительно санаторий, как уверял доктор.

Фигуристая шатенка, сидящая за стойкой в фойе, улыбнулась Стэну:

— Чем могу помочь, мистер?

— Я вчера общался с доктором Гланцем, он дал мне визитку и предложил… гм… заезжать, если что. Моя фамилия Логвин.

— Одну секунду, пожалуйста.

Она сняла трубку телефона:

— Доктор Гланц? Мистер Логвин вас спрашивает.

Выслушав ответ, она снова продемонстрировала улыбку:

— Проходите. Третий этаж, направо.

— Спасибо.

Стэн отошёл от стойки — и оказался лицом к лицу с подтянутым молодым человеком, который доброжелательно произнёс:

— Ещё буквально минуту. У нас запрещено оружие. Будьте любезны сдать пистолет. Прошу извинить, но правила таковы.

Не желая спорить, Стэн проследовал в неприметную комнатушку. Там его «сверчок» поместили в несгораемый шкаф, взамен же выдали бирку с номером «два». Носитель первого номера, надо полагать, уже находился в здании.

Стэн вернулся в фойе и шагнул на лестницу. Металлические прутья перил сверкали, ковровая дорожка прикрывала ступеньки — сдержанно-скромная, но опрятная и почти без потёртостей. Витражные окна подкрашивали уличный свет.

Не встретив по пути никого, Стэн прошёл по тихому коридору и постучал в массивную дверь. В приёмной у доктора хозяйничала немолодая благообразная секретарша. Она строго посмотрела на визитёра и позволила пройти в кабинет.

Доктор Гланц сидел за монументальным столом — спиной к окну с раздвинутыми бордовыми шторами. Увидев Стэна, он встал и протянул руку:

— Признаться, мистер Логвин, вы меня удивили. Я не рассчитывал, что вы придёте так скоро. Обычно людям требуется некоторое время, чтобы преодолеть психологический дискомфорт и обратиться за помощью.

— Помощь мне и правда не помешала бы — но пока не врачебная, а фактологическая, если можно так выразиться. Кстати, как чувствует себя мистер Ингвардсен?

— Гораздо спокойнее. Здешняя атмосфера вообще действует умиротворяюще — зачастую она сама по себе оказывает целебный эффект, без каких-либо дополнительных процедур. Мы далеко от города