Стэн не стал переспрашивать — догадался, что ничего конкретного не услышит. Вытащил фотоаппарат из-за пазухи. Модель была без претензий — недорогая и, по сути, любительская, но надёжная и компактная. Чёрно-коричневый пластмассовый корпус, скруглённый по бокам, с объективом-триплетом.

Коллеги-профи скривились бы, вероятно, с презрением, но Стэн давно убедился, что даже этот оптический ширпотреб способен выдавать пристойные снимки. Главное — кто и как нажимает кнопку…

За вагонами открылся пустырь — размокший суглинок с пучками чахлой травы. С краю, у колеи, приткнулся наполовину разобранный штабель шпал. В землю вросла забытая колёсная пара. Пахло креозотом, сыростью, ржавчиной.

Шагах в двадцати от рельсов, на пустыре, валялась пара бетонных блоков, торчали арматурные прутья. Стэн поднёс камеру к глазам, посмотрел сквозь видоискатель — но так и не сделал снимок. Грязный бетон вполне соответствовал окружающему пейзажу. «Не выбивался», как сказал бы клиент.

Стэн пошёл вдоль вагона. Влажный ветерок, едва уловимый, прикасался к лицу. Дождь вырождался в морось.

Вагонная дверь была отодвинута, зиял прямоугольный проём. Сыщик заглянул внутрь — там было полутемно и пусто, лишь у дальней стенки лежал разломанный деревянный ящик. Несколько секунд Стэн приглядывался к обломкам. Какая-то неправильность вроде бы ощущалась.

Он опять навёл объектив на цель — и вдруг отчётливо понял, что этот кадр не удастся. Поколебавшись, Стэн опустил фотоаппарат и двинулся дальше. Боровски за спиной разочарованно выдохнул, но смолчал.

Стэн приостановился и заглянул под днище. Тоже ничего примечательного — рельсы, тронутые коррозией, шпалы и трава между ними.

Дверь оказалась открыта и во втором вагоне. Внутри, однако, не обнаружилось вообще ничего, только голый пол. На этот раз Стэн не стал даже примеряться к видоискателю. Просто пожал плечами и отошёл.

Чуть поодаль стоял полувагон без дверей — для перевозки насыпных грузов. Стэн снова не усмотрел повода для съёмки. Цистерны же на соседнем пути и вовсе не вызвали интереса.

— Слушайте, — сказал Стэн, — вы ведь не случайно нас привели именно к вагонам? Искомое должно быть внутри?

— Не факт, — качнул головой Боровски. — Скорее где-то поблизости. Но вагоны — это, скажем так, эпицентр поисков.

— Что в них перевозилось?

— Это неважно. Наоборот — если я вам скажу, то вы начнёте это высматривать, пусть даже неосознанно. И тогда уже точно ничего не найдёте.

— А вам не кажется, что это звучит как бред?

Боровски придавил Стэна тяжёлым взглядом:

— Я деловой человек и мыслю конкретно. Поэтому от всей этой мистики меня тошнит посильнее вашего. Но наводка верная, мне дали гарантии. И если уж я лично припёрся, чтобы месить здесь грязь, то игра стоит свеч. Так что прекращайте трепаться, Логвин, и продолжайте работу. Я вам плачу не за разговоры.

Стэн ещё раз окинул взглядом пустырь, присмотрелся к бетонным блокам. Зачем их туда свалили? Почему потом не забрали? Впрочем, это были вопросы из области рациональной логики — они были уместны для сыщика, но не для фотографа, которому поручили нечто неопределённо-мистическое.

Он медленно побрёл в обратную сторону, вдоль той же запасной колеи. Задержался перед открытой дверью вагона, который был совершенно пуст. Что-то царапало восприятие, но что именно — никак не удавалось сообразить.

Тишина давила на нервы. Хорошо, что хоть ветерок немного усилился, иначе получился бы совсем уж отвратительный штиль — мёртвый, что называется…

Стоп!

До него наконец дошло, в чём состоит неправильность.

Ветерок шёл прямо из недр вагона, словно сквозняк. Но противоположная вагонная стенка была цела, без пробоин. Никаких сквозняков там быть не могло…

— Боровски, — прошептал Стэн, — вы чувствуете ветер?

— Какой ещё ветер? — таким же шёпотом отозвался клиент. — Тут воздух — как блевотный кисель.

— Понятно…

Стэн вновь навёл фотоаппарат — но хоть тресни, не мог взять в толк, что здесь можно сфотографировать. Поколебавшись, ухватился за дверь и залез в вагон. Опасливо огляделся, готовый сразу же выпрыгнуть, если что. Полутёмная пустота, однако, осталась прежней и не исторгла никаких монстров.

А вот сквозняк никуда не делся, даже когда Стэн вплотную приблизился к дальней стенке вагона. Сквозняк этот шёл как будто сквозь борт.

Хотя, если разобраться, колебался не воздух…

Колебалось само пространство.

Или вибрировало, если использовать слово из дневника.

Причём вибрация имела источник, который находился снаружи, с той стороны.

Стэн вернулся к двери, аккуратно спрыгнул на землю. Тихо сказал:

— За мной.

Он обошёл вагон, остановился у борта. Источник вибрации по-прежнему не был виден, но сама она не исчезла. Более того — направление теперь ощущалось чётче. А ещё донёсся негромкий, на грани слышимости, электрический треск. Или, может, шум радиопомех — разобрать было почти невозможно. Но вроде бы о чём-то подобном говорил Ингвардсен, сотрудник галереи, который загремел в клинику. И в дневнике у Эрика треск тоже упоминался…

Стэн медленно повернулся в нужную сторону.

Перед ним была полоска земли, заросшая бурьяном; в ширину — шагов, пожалуй, пятнадцать. Дальше — рельсовый путь, уже не запасной, а регулярно используемый, гладко отполированный колёсами поездов. И, наконец, перрон.

Как и прежде, перрон был пуст, но…

Словно ковбой, стреляющий от бедра, Стэн вскинул руку с камерой — и надавил на кнопку, не глядя в видоискатель.

Раздался сухой щелчок.

На перроне что-то блеснуло.

Зрелище было нетривиальное. Казалось, слабый прожектор высветил металлическую треногу высотой в ярд — кривобокую и разлапистую. Но видна была не она сама, а лишь отблески света, блики, которые легли на неё, размазались по поверхности. Блики эти смотрелись тускло, словно их отталкивала налипшая грязь.

— Пёсий хвост мне в суп… — поражённо сказал Боровски. — Ну вы даёте, Логвин… Парни, хватайте это хреновину! Тащите её сюда. Только аккуратно, без нервов…

Один из парней-подручных осторожно вскарабкался на перрон. Прикасаться к «хреновине» он явно опасался — но не настолько, чтобы ослушаться прямого приказа. Примерившись, ухватил треногу и приподнял. Выглядело это фантасмагорически — он будто держал испачканную тяжёлую пустоту. Блики угасали с каждой секундой.

Второй подручный остался внизу, на рельсах. Теперь он принял треногу и подтащил её к боссу. Тот притронулся к ней, легонько провёл рукой, после чего улыбнулся хищно и предвкушающе. Стэн спросил:

— Что это такое?

— Слушайте, Логвин, — сказал Боровски, — вы превзошли мои ожидания. Я в глубине души не очень рассчитывал на успех — слишком всё это дико… Но теперь-то я развернусь! И вы