Шрифт:
Закладка:
Семьсот жен было у царя Соломона и еще триста наложниц удивительной красоты.
А еще было у него неисчислимое множество прекрасных рабынь и грациозных танцовщиц из разных стран, услаждавших его своей любовью.
Были среди них финикиянки и эфиопки, женщины Ассирии и Бактрии, дочери Сидона и Карфагена.
Но не телесной красотой и не роскошной жизнью более всего славился царь Соломон.
В Ассирии и Египте, в Финикии и на греческих островах говорили о нем, в Карфагене и Персеполисе, в Микенах и Вавилоне с удивлением произносили его имя, потому что не было ему равного среди царей, никто из них не мог сравниться с ним мудростью.
Просил царь Соломон в своих молитвах у Бога Единосущего не богатство сказочное, не жизнь долгую, не победу над врагами – но просил он мудрости.
И дал ему Бог по слову его.
Познал Соломон суть вещей и природу мира, познал движение звезд и планет, изучил учения магов и волхвов, халдейских чародеев и египетских жрецов, познал привычки людей и повадки диких зверей, морских созданий и небесных птиц, познал свойства трав и растений, и какая от них может быть польза, и какой вред.
Говорили даже, что может Соломон понимать язык зверей и птиц, цветов и деревьев, может понимать даже тайные помыслы сердец человеческих.
Каждый день приходили к царю подданные его, подолгу ожидали они царской аудиенции, дабы просить у него помощи и совета – и ни один не уходил от него ни с чем, всем он давал мудрые и полезные советы.
Тысячи притчей сочинил Соломон, тысячи притчей, в которых показал он миру свою мудрость.
И еще сочинил он множество песней, в которых проявилась глубина его сердца и души.
Неисчислимы были сокровища и драгоценности в сокровищнице Соломоновой.
Были там золотые венцы, отнятые у побежденных царей, и бесценные запястья, принесенные плененными царицами. Были неисчислимые монеты многих стран, некоторые из которых уже пропали во тьме веков, были тысячи колец и перстней, драгоценных брошей и заколок, браслетов и диадем.
Но превыше всех этих драгоценностей и украшений ценил Соломон один золотой семисвечник.
Порой охватывала царя печаль, ибо вспоминал он, что смертен, как и все, кроме Бога Единосущего.
И тогда отсылал Соломон своих собеседников и сотрапезников, отсылал жен и наложниц, рабынь и танцовщиц и просил своего самого преданного слугу, чтобы тот отправился в сокровищницу и принес ему семисвечник.
Слуга приносил ему заветный подсвечник, и возжигал в нем ароматные свечи, и немедленно удалялся, дабы не мешать размышлениям господина.
Оставшись один, Соломон смотрел на трепетное пламя семи свечей, и многие мысли осаждали его.
Смотрел Соломон на трепетное пламя – и думал о том, что как мимолетно пламя этих свечей, так и жизнь человеческая мимолетна, будь ты царь или простолюдин.
Как погаснут эти свечи от слабого дуновения ветерка, так и жизнь человека угаснет…
Нет большего блага, чем радоваться делам своим, ибо в этом доля человека, ибо жизнь его коротка и скоротечна, и кто приведет его посмотреть, что будет после?
Всему есть свой час, и свое время есть всякому делу.
Есть время родиться и время умирать, время разрушать и время строить, время обнимать и время уклоняться от объятий…
Смотрел Соломон на трепетное пламя, и с каждым мгновением росла мудрость его.
А потом в пламени свечей возникал перед Соломоном прекрасный сад, полный благоухания цветов, журчания ручьев и родников, полный птичьего пения.
И видел Соломон, что это – Эдем, райский сад, откуда изгнаны были первые люди, Адам и Ева.
Изгнаны они были за неразумность и самонадеянность, за то, что возомнили себя равными Богу…
Георгий Лесников набрал номер службы безопасности и, едва услышав голос ее начальника, коротко бросил:
– Зайди!
Борис Зайончковский, шеф по безопасности, был мужчина решительный, поэтому, когда он деликатно постучал в дверь, Георгий удивился.
Однако еще больше он удивился, когда Борис вошел в его кабинет, ссутулившись и не поднимая глаз.
И глаза его были прикрыты темными очками.
– Ты чего это в очках? – удивленно спросил Лесников. – Насмотрелся фильмов про частных детективов? Сними, я люблю видеть глаза того, с кем разговариваю.
Борис явно нехотя снял очки, и шеф увидел под его левым глазом расплывающийся синяк, формой и отчасти размерами напоминающий карту Ленинградской области.
Приглядевшись, Георгий заметил еще один синяк на скуле и приличную ссадину на подбородке.
– Опаньки! – проговорил Лесников. – Кто это тебя так?
– Это долгая история…
– Вот как? Теперь понимаю, почему ты ко мне сразу не зашел. Ну, не хочешь рассказывать про свои боевые раны – не надо. Меня это не очень интересует. Лучше расскажи, что тебе удалось выяснить насчет моей жены.
– Значит, так… – начал Борис, осторожно присев на краешек стула и едва заметно поморщившись. – Я засек местоположение ее машины. Она стояла на Загородном проспекте…
– На Загородном? – переспросил Лесников.
– Так точно! Я подъехал туда, как раз когда в машину садилась…
– Василиса?
– Нет, вот эта женщина! – Борис положил на стол фотографию. – Личность еще не установил, но работаю над этим…
– Можешь не работать. Это ее сестра.
– Вот как… Это важная информация. Значит, она села в эту машину и проехала недалеко – до переулка Джамбула. Там в машину подсел объект…
– Кто?
– Ну, объект наблюдения, то есть ваша супруга.
– Так и говори!
– Есть так и говорить… в общем, объект… ваша супруга села за руль, и они поехали по Загородному проспекту. Но вдруг резко остановились, создав, между прочим, аварийную ситуацию…
– Это лишнее!
– Так точно! В общем, остановились, а потом последовали дальше за серой «Хондой» номер такой-то. Доехали за ней до Углового переулка, въехали туда, но вскоре выехали – на этот раз вслед за грузовой фурой серебристо-голубого цвета.
– Фура? Не понимаю, при чем тут фура?
– Вот и я не понял. Но на всякий случай продолжил наблюдение.
– И что?
– Фура выехала за город, и ваша супруга за ней. Я продолжил наблюдение, хотя за городом стало сложнее вести их скрытно.
– Ну, мне эти детали неинтересны. Ты давай по делу… Что видел? Что происходило?
– Короче, объект… то есть ваша супруга продолжала преследовать фуру, а я – следом. Фура заехала на заправку, объект – за ней, а я подождал в сторонке, а потом продолжил наблюдение. И тут… – Борис опустил глаза, – Тут я допустил промашку…
Он замолчал с понурым видом.
– Продолжай!
– Короче, я в какой-то момент упустил объект. Вижу, фура едет по шоссе, а объект исчез в неизвестном направлении. И в это время я наехал на ПДШ…
– На что?
– Препятствие дорожное шипованное… такая специальная лента с шипами, которую дорожно-патрульная служба использует, чтобы остановить нарушителей.
– Патрульная служба? Откуда она там взялась?
– Никакой патрульной службы там не было. Думаю, что это из фуры выкинули ПДШ, чтобы меня остановить.
– Ну и как – остановили? – осведомился Георгий с сарказмом.
– Ну да… ПДШ кого угодно остановит. Мне шипами все шины прокололи, машина потеряла управление, завертелась и встала на обочине. А тут эти, из фуры, подошли…
– Так это они тебя так разукрасили? – догадался Георгий.
– Так точно… и машину мою покурочили. Мне потом пришлось эвакуатор вызывать, а машину я в ремонт отдал… вы мне ремонт машины оплатите?
– Еще чего! Сам облажался, сам и оплачивай! И иди уже отсюда, ничего поручить нельзя!
Когда дверь за Борисом закрылась, Лесников задумался. Он никак не мог понять, что все это значит. А когда он чего-то не понимал, он
