– Я человек слова!

Мы вернулись к ларьку с сосисками, я купила еще один хот-дог.

– Говорила же я, что ты вернешься! – обрадовалась продавщица.

Я отошла в сторонку, чтобы не расстраивать ее, и сунула хот-дог в сумку.

Изнутри донеслось довольное урчание, а я устремилась обратно в главный зал вокзала, чтобы найти Мишель и вернуть ей кота…

Однако, когда я вернулась в зал ожидания, ни Мишель Борисовны, ни ее беглого мужа на прежнем месте не было.

Вообще, на прежнем месте оказался только бронзовый Петр Великий. И ребята с гитарами тоже уехали.

Действительно, с чего я взяла, что Мишель будет меня здесь дожидаться? Она понятия не имеет, что я нашла ее кота…

Но что же делать?

Для начала я огляделась по сторонам и на всякий случай спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Здесь женщина была, такая крупная, она кота потеряла… не видели, куда она пошла?

Все вокруг спешили по своим делам, и никому не было дела до наших с Мурзиком проблем.

Но это не значит, что я сдамся!

Я дала себе слово воссоединить Мурзика с хозяйкой… так неужели я этого не сделаю?

Я снова протолкалась сквозь вокзальную толпу, на этот раз попала к выходу и через несколько минут подходила к тому месту, где оставила свою машину.

Однако около машины меня ждал сюрприз. Там стоял молодой полицейский с телефоном в руке. Он с кем-то разговаривал и в то же время оглядывался по сторонам.

Я робко подошла к машине.

Увидев меня, полицейский оживился и шагнул навстречу.

– Ваша машина?

– Моя… – робко пискнула я, явственно чувствуя, что меня ожидают неприятности.

Полицейский нахмурился и строго проговорил:

– А почему у вас на машине нет значка «инвалид»?

– Какого значка? – переспросила я удивленно.

– Значка «инвалид»! – повторил он строго. – И вообще, кто инвалид – вы? – Он недоверчиво осмотрел меня.

– Ничего не понимаю… – протянула я.

– А должны понимать! Это – место для инвалидов, и, если вы его заняли, значит, у вас должны быть документы. Иначе я вашу машину отправлю на штрафную стоянку…

– Ой… – пискнула я жалобно.

Тут из сумки высунулась морда Мурзика. Он огляделся, пытаясь понять, что нас задерживает, и громко, возмущенно мяукнул.

– Ой, какой красавец! – проговорил полицейский восхищенно, и лицо его потеплело. – У меня в детстве был похожий…

У меня появилась надежда.

– Вот из-за него все! – зачастила я. – Хулиган такой! Я затормозила на перекрестке, а он из сумки выскочил, в окно сиганул – и на вокзал! Я так испугалась – пропадет же! Побежала его искать, а машину здесь поставила – некогда было раздумывать… виновата, конечно, но я так за кота испугалась! Что бы с ним было на вокзале!

– Да, действительно… – озабоченно проговорил полицейский. – Мог вообще в другой город уехать… ладно, такое дело… я вас, девушка, понимаю. Но только больше так не делайте. И вообще, когда с котом едете, не нужно окно в машине открывать!

– Да я знаю, что не нужно, но в машине жарко было, он начал мяукать, вот я и открыла…

– Ладно, поезжайте!..

Я поблагодарила сердобольного полицейского, села в машину, поставила сумку с котом на соседнее сиденье и поехала в сторону бизнес-центра.

Окна в машине я не открывала – мало ли, Мурзик действительно захочет удрать… Хотя он, вероятно, решил, что на сегодня ему хватит приключений и спокойно спал в сумке, сытый и довольный.

До бизнес-центра я доехала без приключений.

Там поставила машину, взяла клетчатую сумку с Мурзиком и поднялась на пятый этаж.

Мурзик, как ни странно, всю дорогу сидел в сумке тихо, но все встречные косились на меня – моя клетчатая сумка ассоциировалась у большинства с разносчиками всевозможных товаров, которых в офисах недолюбливают.

Я вошла в офис фирмы «Анакруза», и мне навстречу снова дружно шагнули две девицы в униформе, с голубыми шарфиками – блондинка и брюнетка.

– Чем мы можем… – начала блондинка.

И тут она заметила клетчатую сумку в моей руке.

Лицо ее переменилось, и она неприязненно проговорила:

– Торговля в нашем офисе запрещена!

– Не напрягайтесь! – успокоила я их. – Я ничем не торгую. Мне вообще-то нужна Мишель Борисовна.

– Ах, Мишель Борисовна… – подхватила брюнетка. – Дело в том, что она сегодня… как бы сказать… не в форме. У нее неприятности, поэтому она не может…

Но я уже увидела Мишель.

Она сидела за дальним столом, закрыв лицо руками. Плечи ее мелко вздрагивали – Мишель, несомненно, плакала.

Я отодвинула блондинку и брюнетку и направилась прямиком к столу Мишели.

– Куда же вы? Стойте! – заверещали девицы хором. – Туда нельзя! Мишель Борисовна!..

Я подошла к столу Мишель и деликатно кашлянула.

Она снова всхлипнула.

Тогда я окликнула ее:

– Мишель Борисовна!

– Офтавьте меня! – простонала женщина, махнув рукой.

Она громко всхлипнула и пробормотала невнятно:

– Он уфол… убежал… пфопал…

– Действительно, оставьте ее в покое! – проговорила женщина за соседним столом. – Не видите, горе у человека! У нее муж ушел к другой женщине.

Вот есть же люди, которым нужно всем рассказать о чужих неприятностях! Даже посторонним…

– Прифем тут муф!.. – проговорила Мишель сквозь слезы. – Чефт с ним, с муфем… я не из-за нефо стфадаю…

Ага, от расстройства к ней снова вернулся дефект дикции!

– А из-за кого же? – осведомилась соседка Мишель с жадным любопытством.

– Ах, офтавьте… – всхлипнула Мишель. – Он уфел… он убежал… он не фернулся…

– Кто? Другой мужчина? – допытывалась соседка.

– Кажется, я знаю, в чем дело, – проговорила я. – И у меня есть для вас хорошие новости.

– Ах, офтавьте! – повторила Мишель трагическим голосом. – Какие у фас могут быть нофости…

– Я хочу вам кое-кого показать!

– Ах, офтафьте! Я никофо не хочу фидеть!

– А вы взгляните…

Я раздернула молнию на сумке.

Оттуда высунулась голова Мурзика, он увидел хозяйку и громко, требовательно произнес:

– Мяу!

Мишель вздрогнула, отняла руки от лица.

Лицо ее было не только красно от слез – оно еще было располосовано кошачьими когтями.

Понятно, почему она не хотела его показывать!

Тем не менее, увидев своего любимца, Мишель засияла, бросилась к нему, вытащила из сумки и прижала к груди…

– Дорогой! – прорыдала она, теперь уже от счастья. – Ты все-таки вернулся!

Вот точно вам говорю, что вернувшемуся мужу не досталось бы и сотой доли такой нежности.

Мишель обнимала и целовала кота с такой страстью, что я вспомнила сцену на вокзале и забеспокоилась, как бы Мурзик снова не выпустил когти…

Однако на этот раз все обошлось. Кот уютно устроился на обширной груди хозяйки и громко замурлыкал. Окружающие, включая меня, взирали на эту сцену с умилением.

– Спасибо вам! – сказала Мишель вполголоса, чтобы не перебивать Мурзика. – Большое спасибо! Вы вернули мне самое дорогое, что у меня было в жизни!

Это правильно, кот, разумеется, дороже, чем тот неказистый мужичонка, который был ее мужем.

– Я вам так благодарна! – продолжала Мишель, и я отметила, что от радости она снова перестала шепелявить. – Если я могу что-либо для вас сделать…

Пока нет, подумала я, но мало ли как жизнь повернется. Никогда не угадаешь…

Мы сердечно простились с Мишель, я почесала кота за ухом и ушла. Все-таки нужно было показаться в офисе, а то Антонина уже там, небось, руки от злости до локтей сгрызла…

Едва в конце рабочего дня я вышла из офиса, зазвонил мой мобильный телефон.

На экране высветилось имя моей неугомонной сестрицы.

Я тяжело вздохнула – от этого звонка не ожидала ничего хорошего. Хотела даже сбросить его, но в последний момент устыдилась и поднесла трубку к уху.

– Ну, что у тебя опять стряслось?

– У тебя сколько сестер? – проговорила в ответ Василиса.

– Ты прекрасно знаешь, что одна, – фыркнула я.

Я хотела добавить, что мне и одной иногда много, но не стала накалять обстановку.