чтобы они запретили кредиторам приближаться к тебе, и уж тем-более запугивать. Что касается клуба, то мы поспрашиваем, где есть места. Если не получится, то лорд Рейнольдс точно поможет. Для него это ничего не стоит. Но с отцом тебе придётся разбираться самой. Мы не осудим тебя, даже если ты выкинешь его на улицу прямо сегодняшним вечером. И также не осудит, если ты решишь заботиться о нём всю свою жизнь.

– Спасибо,– шепнула я, растроганная такой заботой. – Вы такие чудесные люди! Спасибо!

На моих глазах вновь блестели слёзы. Но это были не слёзы отчаяния, а счастья. Мне так повезло встретить этих людей. Даже если наше знакомство не продлится долго, я буду помнить о них всю жизнь.

Глава 9

Неделя пролетела словно один миг. А могло ли быть иначе? Я приходила домой вечером, уставшая, с корзиной, полной припасов. Пусть в доме господина Рейнхольда не было нужды скрести пол железной щеткой, а также намывать прозрачные стёкла, грозясь вывалиться наружу, работы всё равно хватало.

Я помогала миссис Мэрис подготовить дом к приезду хозяина, ходила на рынок за покупками и обрывала непослушный сорняк на клумбах. И даже заразилась ожиданием и небольшой тревогой. Ведь лорд предупреждал, что прибудет через пару дней, но прошла уже неделя.

Мне удалось неплохо подружиться с обитателями дома. Господин Вернон всегда вешал мой плащ поближе к потоку тёплого воздуха, как и мои сырые туфельки. Господин Желяз обязательно поил чаем и конечно же предлагал к чаю сладость или булочку. А пару раз он даже передавал сладких петушков Эми и Томми.

Все в доме прониклись моей бедой, и помогали как могли. Мили принесла вещи, оставшиеся от младшего брата. Тёплый полушубок с пушистым воротником и крепкими пуговицами как раз подошел Томми. Теперь я не переживала, что братишка замёрзнет в старых санях, пока я буду возить его в клуб.

Правда, с клубом так ничего пока и не решилось. Но я надеялась, что в свой выходной обязательно найду местечко. А если нет, то пойду в городскую ратушу и буду требовать.

Я словно вырывалась на свободу, когда уходила работать. Но сердце всё равно было не на месте. Дома оставался папаша и дети. Впрочем, папаша стал вести себя смирно. Он каждую ночь провожал меня перепуганным взглядом, пока я шла к подвалу.

И молчал…

Словно заключенный хватал миску с едой, быстро ел и отворачивался к стене.

Папаша не сказал мне больше ни единого слова. Лишь смотрел с отвращением и страхом. Я уже начала думать, что папаша онемел от ужаса, но Эми рассказала, что он вполне может разговаривать.

Но то, что он говорит…

Сестрёнке было невероятно тяжело находиться с папашей. Как только дверь за мной закрывалась, он тут же разворачивался на своём тюфяке и шептал гадости. Шептал страшные слова, что я их всех погублю, что я дружу с призраками и вскоре, в угоду мертвых, убью всех.

Я каждый раз умоляла малышку не слушать, что говорит папаша. Но я видела, как истерика подбирается к девочке всё ближе. Как ей хочется броситься вон из дома. И лучше мёрзнуть на улице под промозглым дождём, чем слушать пугающий, монотонный говор папаши.

Но Эми помнила, что томми никак нельзя оставлять с папашей. Братишка слишком мал и не понимает опасности. А брать его с собой это верный способ переохладить брата.

Как я уже упоминала ранее, папаша замолкал, когда приходила я. Как только раздавался секретный стук, Эми со всех ног бежала меня встречать, а папаша кутался в одеяло и отворачивался к стене.

Я приходила с работы, развешивала мокрый плащ над печкой, стягивала сырое платье. И сидела несколько минут просто бездумно глядя в стену.

Это какая-то пытка, изо дня в день ходить в богатый дом, ступать по мягкому ковру, а затем возвращаться к голодным детям, сумасшедшему папаше и соломенному тюфяку на полу.

Иногда мне казалось, что я не выдержу. Но спасала ночь и уроки.

Я медитировала, скрестив ноги и сложив руки в молитвенном жесте прямо перед собой. Я старалась нащупать свою силу в то время, пока голос Аделаиды монотонно рассказывал о магии.

И лишь на третий день я увидела всполохи прямо перед собой.

– Поздравляю, моя дорогая, – широко улыбнулась Аделаида. – Ты её почувствовала. Теперь тебе стоит передохнуть несколько дней. Пусть твоя магия обживётся в твоём хрупком теле. Отныне ты будешь чувствовать свою силу, так что тебе необходимо время привыкнуть.

Я испуганно затрясла головой, не желая прекращать уроки. Не желая полностью погружаться в свои тревоги и заботы.

Но Аделаида качала головой. Ей было всё равно, что творится там, наверху. Главное, всё сделать правильно, чтобы из меня выросла настоящая магичка.

А там, наверху… Там папаша, сестрёнка с братом и предпоследний рабочий день перед выходным. В свой выходной я решила идти в ратушу и требовать место для Томми. А также, закупиться всем необходимым для Эми.

– Лили, а ты правда купишь мне красивое платье? – в очередной раз спрашивала Эми. Сестрёнка никак не могла улечься спать. Особенно после того, как узнала о предстоящих покупках.

– И красивое платье, и новенькую шубку, и даже ботиночки, – рассмеялась я. – У тебя будет сумочка для карандашей и мела. Будут свои тетрадки и даже специальная дощечка, на которой можно писать и тут же стирать, а потом писать заново. И заколочки я куплю, в форме бабочек или стрекозок. Чтобы закалывать тебе красивые причёски.

Эми слушала раскрыв рот. Словно это самая настоящая сказка. Впрочем, так оно и есть. Воспоминания о маме у неё уже практически стёрлись. Они превратились в прекрасный сон, такой же невероятный, как мои рассказы о новом платьице и башмачках.

Томми ничего не просил. Мой маленький братец не знал, как бывает по-другому. Он не видел других детей, не видел резных мишек и ярких зайчиков, не качался на карусели и не пробовал сладкое эскимо. Ему нечего было желать, кроме карамельного петушка.

Поэтому Томми просто прижимался ко мне и тихонько слушал мой голос. Ласково, словно котёнок, тёрся макушкой о мой подбородок, напрашиваясь на нехитрую ласку.

И я в который раз гладила, целовала и обнимала. Улыбалась, надеясь что моя улыбка достаточно искренняя. Потому что на сердце было невероятно тяжело. Этот славный малыш достоин большего, он