Шрифт:
Закладка:
Молчание повисло в воздухе, тяжёлое и напряжённое. Затем повернулась к Бернарду. Её лицо выражало не просто гнев, а холодное, спокойное презрение. Она смотрела на него с высоты своего спокойного достоинства, словно на неприятное насекомое, которое нужно быстро убрать. В её глазах была такая власть, такая уверенность в своей правоте, что Бернард инстинктивно почувствовал себя по-настоящему беспомощным.
— А ты, — произнесла она спокойным, но стальным голосом, каждое слово словно было высечено на камне, — если будешь приставать к незамужним девушкам без их воли… — Она сделала паузу, её слова висели в воздухе, наполняя его грозящей неминуемостью. — Придам анафеме! — Это слово прозвучало как приговор, резко, неумолимо, с такой властью, что даже солнце на небе показалось на мгновение притухшим. Её взгляд оставался непоколебимым, полным не только гнева, но и глубокого презрения.
Воздух, сгустившийся от молчаливого противостояния, вновь наполнился напряжением. Бернард, сбросив с себя оцепенение, словно сбрасывая тяжёлые оковы, медленно выпрямился. Его поза стала уверенней, плечи расправились, и в его взгляде снова заиграл холодный огонёк прежнего высокомерия. Однако это было высокомерие не слабого человека, напуганного неожиданным вызовом, а холодный расчёт воина, готового к битве. Он глубоко вдохнул, словно вбирая в себя всю силу и решимость, разлитую вокруг после недавнего унижения.
— Герой? — прозвучало это иронично и с лёгкой насмешкой, но за ней скрывалась не просто язвительность, а вызов, брошенный не только Криду, но и самой судьбе. Он словно пытался вернуть себе утраченное достоинство, воскресить свой подорванный авторитет. — Тогда я вызываю тебя на бой, — продолжил он, его голос стал твёрже, холоднее, но в нём уже не было следов прежнего отчаяния. Это был голос воина, принимающего битву, словно ища в ней искупление или доказательство своей силы.
Он сделал несколько шагов вперёд, меч легко лежит в его руке, готовый в любой момент вырваться из ножен. Его взгляд стал сосредоточенным, пронзительным, словно он видит не только Крида, но и все те сомнения и страхи, которые мучили его до этого момента.
— Дуэль за честь дамы, — продолжил Бернард, его голос стал ещё холоднее, ещё более наполненным неприязнью и уверенностью в своей правоте. — Которую ты оскорбляешь лишь своим присутствием. — В этих словах слышна была не только ревность, но и желание восстановить потерянную гордость, доказать свое превосходство не только в силе, но и в праве на любовь и внимание Бель. Это было последним рубежом, за которым лежит либо позор, либо триумф. И Бернард был готов к любому исходу.
Воздух сгустился до предела. Тишина, наполненная лишь быстрым биением сердец и шелестом ветра в листве, казалась гуще любого доспеха. Крид медленно выдохнул; грудь поднималась и опускалась ритмично, словно поршень в мощном двигателе. Его тёмный, сосредоточенный взгляд остановился на лице Бель. Это было не просто наблюдение, а молчаливая просьба о поддержке. И он получил её: сухое, едва уловимое кивание головой — этого было достаточно.
Он сорвался с места, словно буря. Движение было настолько быстрым, настолько непредсказуемым, что Бернард даже не успел среагировать. Удар последовал мгновенно, резко, точно выверенный. Открытая ладонь, подобная молнии, вонзилась в корпус латного нагрудника Бернарда, оставляя чёткий, краснеющий след на стали. Звук удара пронёсся по площади, отчётливый и глухой, как удар молота по раскалённому железу.
Ошеломлённый не столько силой удара, сколько его непредсказуемой быстротой, Бернард пошатнулся, отступая назад. Крид не дал ему опомниться. Воспользовавшись моментом смятения, он с нечеловеческой скоростью нанёс два точных удара ладонями по ушам Бернарда. Это были не удары на поражение, а точнейшие приёмы, мгновенно выбивающие из равновесия, лишающие противника ориентации и способности адекватно оценивать ситуацию. Бернард вновь пошатнулся, закрыв руками уши, словно пытаясь защититься от глухого звона в голове.
И тут Крид нанёс финальный удар. Мгновенная, молниеносная подсечка, выполненная с мастерством закалённого борца, и Бернард, потеряв равновесие, резко рухнул на землю. Миг, и сапог Крида оказался прижат к горлу упавшего Бернарда. Не угроза, а спокойный контроль. Бернард задрожал, его взгляд потерял прежнюю уверенность, сменившись чистым страхом. Он тихо пробормотал что-то на латыни — это было не проклятие, а признание поражения. Дуэль была закончена. Быстро, точно и беспощадно.
— Идём, Витя! — Бель мягко, но настойчиво потянула Крида за руку, её пальцы сжались вокруг его кисти, передавая не только физическое прикосновение, но и ощущение спокойствия и уверенности. Она старалась отвлечь его от последствий дуэли, от остаточного напряжения, витавшего в воздухе. Однако Крид не поддался, застыв на месте.
Его взгляд был прикован к небу, к поблёкшему магическому куполу, висевшему над городом. Некогда сиявший ярким светом, он теперь походил на угасающую звезду. Это был не просто щит, а древнее магическое сооружение, защищавшее Сполето от внешних угроз, и его потускнение предвещало серьёзную опасность. Крид чувствовал это интуитивно, видел в изменении энергетики воздуха, в лёгком дрожании ближайших зданий. Он понял, что произошедшая дуэль была лишь малым эпизодом в большей, более страшной игре.
— Нужно обновить его питание, — спокойно, но твёрдо сказала Бель, её голос звучал с уверенностью командующего, принимающего решение в критической ситуации. Она не пыталась спорить или убеждать Крида, она просто констатировала факт, приняв решение за него. — Или принести жертву для перезарядки купола, — добавила она, кивнув в сторону поблекшего щита. Её слова звучали чётко, без излишних эмоций, но в них слышалась глубокая озабоченность и понимание масштаба стоящей перед ними задачи. Это был не просто технический вопрос, а ритуал, требующий определённых действий и готовности к жертвоприношению. Это было дело жизни и смерти для всего города. И Крид, оценив ситуацию, кивнул в ответ, понимая, что их день только начинается.
Они шли молча, но не в неловком молчании, а в том сосредоточенном, которое предшествует великим событиям. Воздух в Сполето казался гуще, тяжелее, наполнен предчувствием чего-то важного, неизбежного. Закат окрашивал небо в яркие, прощальные цвета, словно провожая их в путь. Каменные дома Сполето, некогда тёплые и гостеприимные, теперь казались холодными и безмолвными свидетелями надвигающейся угрозы.
Бель шла впереди; её фигура казалась лёгкой и грациозной, но в походке чувствовалась твёрдая уверенность и
