— Не проще завербовать самого журналиста?

— Кого? — чуть не поперхнулся Север. — Вербовать матерого журналюгу? Неизвестно, кто кого завербует, в конце концов. Кроме того, по древности и продажности журналист может соревноваться только с проститутками.

— Но мы же используем наших журналистов для разведки, — не унимался Батый.

— Ты не путай. Наши — разведчики, а чужие — это шпионы. Вопрос закрыт.

В Берлин пришло лето, даже по ночам было тепло. Молодежь перенесла свою жизнь на улицы города.

— Батый, хочу тебя предупредить об одной серьезной опасности, — неспешно начал резидент. — Она кроется в сущности нашей работы. Юрген Краузе может победить нелегального разведчика Батыя. Незаметно чужая шкура прирастет и будет восприниматься как своя. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, — ответил молодой человек, но, подумав, добавил: — Как мне кажется. А что, есть признаки?

— В том-то и дело. Ты же предложил Малеру вариант поиска денежных средств, не обсудив этот шаг со мной, твоим руководителем. У тебя, конечно, есть свобода действий. Причем гораздо больше, чем у твоих легальных коллег. Легальный разведчик, аккредитованный при посольстве, консульстве, корпункте печатного органа, прежде чем что-то предпринять, должен написать план, получить согласие руководства и только после этого его выполнять. Это нужно не столько ради контроля, сколько в целях избегания ошибок и ради безопасности. И хотя Центр объявил тебе благодарность за выполнение операции в редакции, заметь, согласованной операции, я объявляю тебе предупреждение за не согласованные со мной действия по адвокату. Ты меня понял?

— Так точно. — Молодой человек виновато опустил голову.

— Кстати, Юрген, как тебе пришла такая криминальная схема добывания денег? — уже веселее спросил Север.

— Так это же с вашей подачи.

— С моей? — удивился резидент.

— Конечно. Помните, вы рассказывали нам о латиноамериканских городских партизанах. Вы еще говорили, что аргентинская «Такуара» уже в конце пятидесятых применила тактику сбора «революционного налога». Так, по крайней мере, мне запомнилось. Первыми, с кого они начали собирать деньги, были еврейские коммерсанты в столичном квартале Онсе. Тогда добытые деньги полностью пошли на обеспечение материальных потребностей организации. Разве не так?

— Да, так оно и было.

— Все хочу спросить, что стало с «Такуарой»?

— Почему это тебя так заинтересовало?

— Если мы говорим о том, что революционное движение развивается по определенным законам, хотелось бы знать, к чему нам с Зенитом готовиться. Понятно, что сейчас другое время, другой континент, другой народ. Но закономерности, они на то и закономерности, чтобы проявлять себя в разных условиях.

— Понятно. «Такуара», так же как другие схожие группы, в конце концов, распалась. Революционерам изначально присуще стремление к свободе и независимости. Это всегда ведет к множественности взглядов, подходов, то есть к фракционности. А это не что иное, как раскол. В массовом движении начинают формироваться свои течения, уклоны, группы. Каждая из них считает себя самой правильной и начинает бороться с другими своими же вчерашними товарищами. Появилась фракция «Nueva Argentina». Внутренняя структура «Такуары» формировалась из группировок, «фортиков».

— «Форт» же переводится как «сила», — догадался молодой собеседник.

— Верно. Они, в свою очередь, были привязаны к территории и образовывались на основе «районных боевых команд», объединявших активистов в зависимости от места проживания. Более организованные, более дисциплинированные и лучше вооруженные «районные команды» получали статус «отделений милиции». Милиция как народное ополчение. Каждое такое отделение имело собственное имя. Например, имелись боевые группы имени Адольфа Гитлера, Бенито Муссолини, Хосе Антонио Примо де Риверы и так далее.

— Шеф, такое впечатление, что вы там принимали участие.

— Я там часто бывал, многое проходило на моих глазах. — Заметив удивление в глазах коллеги, Север добавил: — Бизнес моего прикрытия связан с частыми поездками в Латинскую Америку. Поэтому я могу с уверенностью сказать: стоит убрать у либералов, демократов, социалистов, христиан — не важно, как они называются, — сильного авторитетного лидера, как они сами сожрут себя. В Латинской Америке им в этом помогли так называемые «эскадроны смерти».

— Это кто такие?

— Противники революции и демократии. У нас их называют «контрреволюционеры». Вот у них все наоборот: тотальное единоначалие, жесткая дисциплина, никакой свободы взглядов.

— Так, значит, контрреволюция сильнее и в конце концов победит?

— Не получится. Контрреволюционное движение, как правило, локальное, ограниченное. Чаще всего националистическое. Призыв «Германия для немцев» может быть популярен только в Германии. В то время как революционные идеи могут захватывать весь мир.

— Так вот она какая — диалектика.

— Конечно. И в соответствии с ее законами тебе с Зенитом спокойной жизни не будет. Вернемся к нашим делам. Как Малер планирует вызволять Бодера с подругой?

— Пока не знаю. Но под залог их, как организаторов поджогов, не выпустят.

— Вывод?

— Будет планировать активные мероприятия.

— Верно. Твои действия?

— Уверен, что Хуберт постарается меня привлечь. Но есть ли мне смысл идти на риск, связываться с такой авантюрой?

— Для нас смысла нет. Даже если все пройдет успешно и героев-поджигателей спасут, ты попадешь в картотеку полиции или даже контрразведки. Уверен, что в Коммуне полно полицейских информаторов. Поэтому твои действия?

— Может, заболеть? — неуверенно спросил Юрген.

— По-моему, тебя перехвалили. — Север даже покачал головой от разочарования.

— Тогда, как говорится, если нельзя сбежать, надо возглавить.

— Так лучше. Твои действия?

— Попробую обострить отношения, спровоцирую конфликт. Это даст повод отказать ему якобы из личных побуждений.

— Малер — ключевая фигура. Не получится ли так, что ты останешься в стороне от движения?

— Хуберт толстокожий, как бегемот. Для него это ситуативный укол, а я ему нужен. Меня он видел в деле, и я напарник Бодера. А Бодер теперь для них как Че Гевара за неимением других героев.

— Хорошо. Действуй. Но этот вариант, только если Малер предложит тебе участвовать в побеге. Сам инициативу не проявляй. Понятно?

Север оказался прав. Через несколько дней «берлинские поджигатели», в том числе Андреас Бодер и Эльза Гудрун, предстали перед судом. В качестве одного из защитников обвиняемых выступил известный левый адвокат-правозащитник Хуберт Малер.

Глава 8

Это был