Лизнули.

Один раз, второй и даже третий.

— А? — я беспомощно обернулась к Соломону, который смотрел на меня круглыми глазами. — А что?

— Э... привязанность выражает. Очень сильную, — пробормотал кот. — Надо же, я и не думал, что Дитрих уже... кхм, в общем, Дитрих очень-очень за тебя волновался, вот и снесло немножечко разум. Перекосило в сторону драконьей ипостаси. Такое случается при сильном волнении и... Случается, в общем.

Я стояла прямо, силясь принять мысль, что Дитрих, у которого от беспокойства за меня «перекосило» разум в драконью сторону, облизал меня. Радовало, что слюна у него оказалась не липкой, а чем-то похожей на обычную воду.

— Ну хоть не липкая и не воняет, — пробормотала я, за что получила обиженный фырк от Дитриха-дракона.

— Ну так он же дракон льда. Талая вода, морозное дыхание, — пояснил Соломон. — От ледяных драконов не может ничем вонять. От болотных бывает, но они вроде как вымерли. Или хорошо маскируются? О, сейчас просушу, чтобы ты не просты...

Меня тут же обдало тепло — и мокрая одежда стала сухой. После чего Дитрих повернулся в сторону поместья — и прицельно снес несколько новых магических кругов. А потом снова обратил на меня внимание.

— Он ж не высушил меня, чтобы снова облизать? — спросила я у Соломона.

— Нет-нет, к нему уже возвращается разум, на глаза посмотри! И не выходи из поля зрения Дитриха — и все будет отлично. Дитрих, Дитрих, ты меня слышишь? Пришел в себя? Больше не желаешь содрать с меня шкуру?

— О моем желании содрать твою шкуру, Соломон, тебе лучше не упоминать, — низкий и мелодичный голос дракона казался нереальным. — По срочному делу стоило отлучиться всего на сутки, а мою законную невесту украли сумасшедшие маги, проводящие непонятные эксперименты на детях!

— С кем не бывает? — заметил Соломон, предусмотрительно юркнувший мне за спину. — Зато я все-все бумаги скопировал, артефакты собрал, все подозрительное и непонятное — от сейфов до картин со странной аурой, упаковал.

— Это упаковал не ты, а мои люди вместе с Франсуа-Доминик, — ответил Дитрих, впрочем, звук больше походил на рычание. — Допросил?

— Не успел!

— Что же за беда? Я сейчас в таком настроении, что никого в живых оставлять не хочу, — ухмыльнулся дракон.

— А придется, — заметил Соломон. — Убивать их — плохая идея, потом пожалеешь.

— Соломон, ты забываешь, что такое драконья ярость. Если я не вымещу ее на чем-то или ком-то, то о последствиях тебе говорить не нужно же, да? Лучше меня до такого состояния было не доводить, но если уж довели...

Драконья ярость? Это звучало как-то странно, не так, словно это обычная злость или желание разбить чашку в порыве гнева. Скорее, как диагноз?

— Да знаю я, знаю. Но ты аргументы-то дослушай, почему убивать их...

— Если речь идет о свидетельских показаниях, то хватит и бумаг, сам сказал. Да и все эти маги под заклинанием молчания. Стоит попытаться что-то узнать — сами помрут.

— Ну хоть Беллена захвати живым! — взмолился кот. — А то расстроишься потом.

И чего он так его защищает?

Глава 6. Часть 4

— Я? Расстроюсь? — дракон расхохотался.

— Расстроишься, что так быстро убил, — сказал Соломон. — Помнишь, такое уже было? Когда детей пытались похитить, а ты похитителя пришиб? Потом жаловался два месяца мне, один Двену, один Уэйну, что сделал все слишком быстро, что смерть их была слишком легкой. И полгода донимал Франсуа-Доминик, которая потом нажаловалась мне. Не надо нам таких повторений.

— Не сравнивай, — ответил Дитрих. — Этот безумец угрожал выдать Амелию, мою прекрасную милую и беззащитную племянницу, за своего старшего сына — редкостного напыщенного идиота.

— Он не угрожал, изначально, он предлагал, а потом ты раскрыл, что он хотел ее похитить. И позволю себе напомнить, что прекрасная, милая и беззащитная племянница во время попытки похищения наложила на этого безумца около двух десятков магических эффектов. Негативных магических эффектов, — пробормотал Соломон. — Которые были усилены тем невообразимым количеством амулетов, которые ей надарили твои воины и маги неделю назад до сего события на день рождения.

— Именно. А я его прибил! Если бы Амелия узнала, что он так мало настрадался от ее заклинаний, она бы расплакалась.

— Ну, ты ей в любом случае соврал. Нельзя же говорить ребенку, что ты обратил ее потенциального похитителя в глыбу льда, которая потом разлетелась в тончайшую ледяную пыль?

Я посмотрела на Викторию с Даниэлем, которые с открытым ртом слушали диалог Соломона и Дитриха. О, я так тоже поначалу реагировала.

— Это... нормально? — спросила Виктория.

— Это нормально, — кивнула я. — Совершенно обычная, ничем не примечательная ситуация.

И улыбнулась, стараясь успокоить Викторию и Даниэля. Большей частью, конечно же, последнего. Виктория — слишком темная лошадка. И пусть я немного ей сочувствовала, но ни капельки не доверяла.

Сзади что-то бухнуло и громыхнуло, заставив мои волосы взвиться едва ли не дыбом. Мало того, что платье грязное, я нормально не мылось, так теперь и волосы превратятся в гнездо. Странно думать о таком, когда на фоне происходит едва ли не побоище, но я уже устала за сегодня нервничать, а потом

— Осторожнее же с атаками, — пробормотала я больше себе под нос, чем кому-то еще, одним движением откидывая волосы, упавшие на лицо, назад.

— Извини, — повинился Дитрих. — Постараюсь разбираться с теми, кто поблизости аккуратнее.

— Вик. — Даниэль дернул за рукав свою няню. — Вик, она такая крутая!

И море восхищения в глазах. Я польщенно улыбнулась, после чего снова стала прислушиваться к разговору Дитриха и Соломона. А