Шрифт:
Закладка:
– Ты так решил? – Сердце ухнуло вниз. Прямо сейчас оно летело с обрыва и готовилось разбиться вдребезги.
Не глядя на меня, он кивнул. Я поняла, что если сейчас не смогу переубедить Мандзю, то навсегда потеряю его. Собрав волю в кулак, я нашла в своей лисьей голове самые хитрые доводы, которые, по идее, должны сработать.
– Ты же помнишь, что было с твоей возлюбленной из прошлой жизни? Ты помнишь, что ее родители были против вашей любви? Но ты все равно продолжил любить ее и не отказывался от своих чувств, внушая ей надежду на светлое будущее. Ты не смог вовремя остановиться, и все зашло слишком далеко. Когда ее выдали замуж за другого, она не смогла этого вынести и убила себя. Ты из-за этого потом винил себя всю жизнь, не так ли? Корил за то, что не отказался вовремя и не дал ей себя забыть. Если бы ты отказался от своих чувств, зная, что ее родители никогда не отдадут возлюбленную за тебя, она бы быстро забыла тебя и осталась жива. Эти мысли приходили тебе в голову, когда ты запер себя среди монахов. Не с этими ли мыслями ты провожал свой последний солнечный луч на предсмертном ложе?
Мандзю не отрываясь смотрел на меня. В его глазах стоял ужас. Громко сглотнув, он согласно кивнул, позволяя мне продолжить.
– А сейчас между вами не смертные родители стоят, а Боги! Ты понимаешь? Насколько сильна и могущественна Аматерасу? Я даже представить боюсь, что она сделает с вами, если узнает, что два природных духа, оставленных ею охранять Алую паучью лилию – ее священный цветок, – предались незаконной любви. Что будет с Сягэ? Ты о ней подумал? – Краем глаза я заметила, как действуют на Мандзю мои слова, поэтому решила не упускать момент и продолжила: – Выживет ли она после этого? Не убьет ли себя, как та девица? Если, конечно, Аматерасу оставит вас в живых после того, как узнает…
Казалось, ужас сковал моего тенина. Он замер, боясь пошевелиться. В его глазах появилось осознание. В тот момент, когда он отказался бороться со своими чувствами к Сягэ, я добила его, нарисовав ужасающее будущее. Теперь он вряд ли позволит себе даже взглянуть в ее сторону. Мандзю выпрямил спину, бросил ложку в траву и поднялся.
– Ты права. Прошлой ночью я был слишком беспечен. Мне нужно прогуляться немного, прийти в себя. Ты не окажешь мне услугу?
– Конечно. Все, что попросишь, – старательно пряча улыбку, ответила я.
– Присмотри за хиганбаной, пока я буду бродить по полям.
– Это будет очень легко. – Я улыбнулась и, даже не глядя на цветок, пустила в него свой энергетический поток. Хиганбану накрыл полупрозрачный золотистый купол. – Не беспокойся Мандзю-сан, твой подопечный будет в полной безопасности.
– Благодарю, Мизуки. Наслаждайся похлебкой, пока она не остыла. Ешь досыта.
Я заметила странный блеск в его глазах. Они наполнились влагой. Мандзю моргнул и, отвернувшись, пошел прочь так быстро, что спустя минуту уже скрылся из виду. Мое сердце ликовало. Наслаждаясь своей маленькой и такой легкой победой, я с удовольствием принялась есть похлебку, которую тенин приготовил только для меня. Но ограничиваться ею не стала: оставшееся в донабэ вино добавило веселья и радости в этот прекрасный солнечный день.
Лишь после наступления ночи к цветку вернулся Мандзю. Он сел у костра, жизнь которого я поддерживала к его приходу. Поставив на камень, который все это время лизал огонь, горшок с остывшей похлебкой, протянула ему ложку. Насытившись, днем я разыскала ее в траве и вымыла в ледяном ручье, который сбегал с заснеженной горы. Мандзю даже не взглянул на нее и отрицательно покачал головой. Он обхватил руками колени и положил на них голову. Тихо потрескивал костер, допевали свои последние песни цикады. Над травой кружили сверчки. Они напоминали мои блуждающие огоньки, только белые и не такие яркие.
– Ты совсем не хочешь есть? – Я села рядом и положила захмелевшую от вина голову Мандзю на плечо. От его близости приятное тепло снова разлилось по всему телу.
Мандзю снова покачал головой и легонько дернул плечом, давая понять, что не хочет, чтобы я прижималась к нему.
– Разве ты не хочешь спать? – Он повернулся ко мне и выдавил из себя подобие улыбки.
– Хочу. День был такой долгий, а вина оказалось для меня одной так много, что я просто валюсь с ног.
– Не мучай себя, – мягко проговорил Мандзю и убрал прядь с моего лба. – Ложись спать. Утром я приготовлю тебе рисовые лепешки.
Подавив сладкий зевок, я отодвинулась от тенина. Встать на ноги было ошибкой. Голова закружилась, и я едва не рухнула прямо на Мандзю. Подавив смешок, рванула вверх и в прыжке обернулась лисицей.
– Кай-кай!
– Иди сюда. – Теперь голос Мандзю вновь звучал ласково. Он похлопал ладонью рядом с собой и снова мне улыбнулся.
Неужели мой лисий облик вызывал в нем прилив умиления и нежности? Значит ли это, что мне нужно почаще принимать облик кицунэ, чтобы он мог быстрее забыть о своих проблемах и несчастной любви к Сягэ. Мягко ступая по траве, я легла рядом с ним. Мандзю вытянул ноги, и я положила на них свою голову. Свет от костра бил красным отсветом сквозь закрытые веки. Я опустила на морду оба хвоста, и стало совсем хорошо. Мягкая рука тенина легла на мою мохнатую голову и принялась чесать за ушком. Это было прекрасно. Тягучий сон быстро увлек меня за собой, я даже не заметила, как уснула.
– Мандзю… – тихий голос Сягэ вырвал меня из сна.
Она стояла позади нас и с улыбкой любовалась на тенина, ворошившего остатки догорающих веток палкой. Я оторвала голову от колен Мандзю и поднялась на лапы. Он тоже встал, отбросил палку и подошел к ночной гостье.
– Сягэ, – тенин взял ее за руки, – тебе не нужно больше приходить сюда.
Он отвел от нее взгляд и опустил голову.
– Что?.. – Сягэ непонимающе моргала глазами и поочередно смотрела то на Мандзю, то на меня.
– Нам надо поговорить. – Он повернул голову ко мне, кивнул в сторону хиганбаны и потянул Сягэ за руку, давая понять, что им нужно отойти.
Растерянная, она озиралась по сторонам, но подчинилась Мандзю. Тенины отошли недалеко и встали друг против
