Агриппина Павловна плакала, а муж смеялся над ее тревогами. Утешал ее — в меня пошел, будет толк. Сколько раз он говорил ей: «Запомни — корова петуха не родит». Он почему-то считал, что сыновья должны пойти в него. Раз он механизатор, значит, и им такая судьба.

Сын писал из Андреевки. А мать даже не знала, где находится эта деревня. Он писал, что устроился хорошо, что такой весны у него еще никогда не было. Агриппина Павловна иногда плакала над его письмами. Как-то он там, ее семнадцатилетний, непутевый?

Потом письма стали приходить из Верхне-Уральска. Саша учился в училище механизации сельского хозяйства. Агриппина Павловна думала — в отца идет. Прислал фотографию — сидит на тракторе, улыбка во все лицо. Она снова вспомнила мужа, у того была точно такая же улыбка.

Однажды пришло необычное письмо — с двумя подписями. Сын решил жениться. Далекая, еще чужая девушка Мария называла ее матерью, приглашала в гости.

Они приехали в Миасс вместе. Агриппина Павловна не узнала сына. Он подрос, стал шире в плечах. Басил, как отец. Как-то без него она спросила Марию:

— Ну, что он, работает как?

— Ценят его, — сказала невестка. — Проворный он и честный.

— Земля-то поддается?

— Поддается, — сказала Мария. — Раньше мы Андреевку называли островом в степи. А теперь степь отодвинули далеко, на много километров. Много распахали.

* * *

Маслихов приехал в Андреевку в шестьдесят первом. В Андреевке организовали новый совхоз. Название ему пришло само собой. Его земли в восточной стороне района. Потому и назвали Восточным. Всего земли за 40 тысяч гектаров. Это бывшие колхозные поля, да еще добавили от соседнего совхоза.

Хозяйство новое — совхоз «Восточный», но, как говорят, с первых шагов, бедное. Последние годы степь выгорала. Не жалко ковыля, но жаль хлеба, которые сохли на корню от степного солнца. Зимой в этих местах по крохам собирали снег, чтобы сберечь его до весны. Но его не хватало. К середине лета совсем не оставалось влаги, чтобы досыта питать пшеничные колосья.

До того как приехать в Андреевку, Маслихов учился в Троицком техникуме механизации сельского хозяйства. Подсказали ему: «Человек ты известный, а образование никудышное. Иди учись, пока молодой».

Кончил техникум, вернулся в Бреды. Предложили ехать в Наслединку, старую казачью станицу, главным инженером совхоза. Знакомые отговаривали: «Не сладишь ты с местными; оставайся в своем совхозе, чем тебе не по душе должность заведующего мастерской? А в Наслединке народ крутой, чуть что не по ним — лезут в занозу».

Поначалу его это насторожило. Не хотелось начинать новое дело с ругани. Но он согласился. Обещали помощь, да и сам он не был из пугливых. Хотелось попробовать себя.

Два года прожил он в Наслединке. Не всем нравился, знал об этом. С кем-то в горячности, по неопытности, поговорил резко. Может быть, и не так нужно было. Кто его знает? На новом месте всегда так. Учил других, сам учился. Потому и не хотел уезжать в Андреевку. Еще бы годика два-три, чтобы прокалиться на таком беспокойном месте. Да и побаивался Маслихов нового назначения. Шутка сказать, директор совхоза. Он каждый день видел, как нелегко его директору.

Маслихову сказали: «Ты молодой, в самый раз подходишь». Он возражал: «Мне еще самому нужен директор. Я только пять лет, как оторвался от комбайна. В главных бы еще походить».

«Нужно, Александр Петрович, — сказали ему. — Энергичный нам нужен человек. Чтоб себя не жалел, да на годы не оглядывался, не считал, сколько осталось до пенсии».

Вот так и стал Александр Петрович Маслихов директором совхоза «Восточный». С пятьдесят шестого, за пять лет, одолел трудный для него путь от комбайнера до директора совхоза.

ПЕРВЫЙ ДОМ СОВ. ИМ. ГОРЬКОГО.

* * *

Александра Еремина принимали кандидатом в члены партии. Он рассказал о себе. За его двадцать семь лет много еще не произошло. Целинник с пятьдесят четвертого, нынче первый юбилей в его жизни, десятилетие целины. Служил, снова вернулся в Андреевку, женат, двое детей. После уборки пашет, зимой — в мастерской токарем работает. А осенью, забыв про усталость, убирает хлеб. В общем, все о нем известно. У всех на глазах живет, работает.

— Вопросы есть? — спросил секретарь парткома Василий Алексеевич Ширшов.

— У меня вопрос, — сказал Маслихов. — Как к уборке готовишься?

— Комбайн готов, — ответил Еремин. — Жатку бы мне — ту, что в прошлом году была.

— Жатка будет. Но хлеб нынче трудный. Кое-кто от широкозахватных жаток отказывается.

— Я возьму. Зачем нам по старинке тянуть?

— А звено возьмешь?

— Это обязательно, Александр Петрович. Как в том году.

— Новеньких дадим.

— Обучим, — улыбнулся Еремин. — Не привыкать.

— Вот тебе первое партийное поручение, — сказал Василий Алексеевич Ширшов, — чтобы твое звено было лучшим. Подбери ребят, подумайте, сколько сможете убрать…

В прошлом году совхоз получил новую жатку. Такую еще не видели здесь. Захват десять метров.

— Это и есть знаменитая ЖВН-10? — спросил Александр у Маслихова.

— Она самая, — сказал директор. — Нравится?

Еремин собрал жатку, навесил на комбайн. Ждал выезда. А потом узнал, что зря ждал. Было решено, что хлеб начнут убирать напрямую. От жары посевы низкорослые, на срез косить их нельзя.

На полевой стан приехал Маслихов. Еремин еще надеялся, что, может быть, подберут массив и он опробует новую жатку.

— Придется отдать жатку, Саша, — сказал Маслихов.

— Как отдать?

— Она нам нынче не понадобится. Жаль, конечно. Может, на будущий год пригодится. Мы еще такие жатки получим…

Тем же днем Еремин отцепил жатку, сам помог погрузить ее на машину, проводил в дорогу. Обидно было, только настроился, время потерял. Насмешки выслушивал: «Куда ты с такой махиной, Саша, всю пшеницу распугаешь!»

Он убирал хлеб низенький, совсем карликовый. Рядом ходили еще два комбайна из его звена. Коля Шеин на комбайне в первый раз. На глаз видно, что новенький. Из армии только что пришел. Одного его не пустишь, а в другие звенья Шеина не взяли. Некогда, мол, возиться с пионером в такую суматоху… Пионерами — так называли в совхозе новеньких, только начинающих механизаторов.

Еремин взял Шеина в свое звено. Ведь его самого когда-то называли пионером и ругали, когда он ошибался.

Одному ему было бы легче. Только о себе забота. Коси, знай, в свое удовольствие. А когда у тебя под рукой еще два комбайна? И ты за них отвечаешь, как за самого себя? К вечеру подсчитаешь — мало сделал. Заработал мало. Вспомнишь — другие звенья рассыпались, как горох по полу. И все по той же причине. Кому охота водить