был у Марты, если бы не знал, чем это ей грозит. Нет, Марта больше из-за него не пострадает.

И вроде бы решил окончательно, но промучился всю ночь, не представляя, как он будет жить без Марты.

А жизнь текла своим чередом, запустили новую пекарню, достроили склады. А тут еще нагрянула ревизионная комиссия из района. Крутился, не передохнуть. И это отвлекало от мыслей о Марте. Зато ночами только о ней и думал.

В лесоучастке из-за занятости не появлялся, да это, как он считал, и к лучшему – не встретит Марту. На работе всякое упоминание о ней пресекал, попытался было Николай завести о ней разговор, но Алексеев так раскричался… Николай сильно обиделся и замолчал, как Адам. А Новоселова, глядя на Алексеева, лишь тяжело вздыхала.

Но встречи с Мартой избежать не удалось. Шел к Сомову договориться насчет рыбалки, начался осенний ледоход, и рыба от шума пряталась в курьи и небольшие заливчики, которые уже покрылись льдом. Обычно, во время такой рыбалки, сети ломились от рыбы. Главное было угадать время.

Марту заметил издали, шла навстречу, сильно припадая на правую ногу. Можно было свернуть, но рано или поздно встречи было не избежать… Сердце Алексеева готово было выскочить из груди, поздоровался за несколько шагов, вглядываясь в любимое лицо:

– Здравствуй, Марта!

– Здравствуйте, Гавриил Семенович! – Марта держалась спокойно-равнодушно. – Давно хотела вас спросить. Сколько мы должны за маму?

Онемевший Алексеев не сразу понял, о чем речь:

– Кому должны?

– Вам. За то, что кормили и ухаживали за мамой.

– Зачем ты так? Мы были ей рады. Маме вдвоем веселей, а то целыми днями одна дома сидела. Кроме того, Августа Генриховна помогала маме по хозяйству, так что это мы вам должны. Как твоя нога?

– Нормально. Так и останусь хромоножкой.

– Как это случилось?

– Вам это будет неинтересно.

– Здравствуйте! Не помешал? – незаметно подошедший Ножигов строго глянул на спецпереселенку. – Марта, ты когда выйдешь на работу?

– На днях. У меня больничный.

– Смотри, без талонов останешься.

– До свидания! – Марта обошла загораживающего ей дорогу коменданта.

– До свидания! – Ножигов проводил ее взглядом, вздохнул. – Не повезло бабе. Извини, что помешал, но тут такое дело. Появился на лесоучастке некий Хмуров, бывший подельник Жорика. С Жориком не встречался, крутится среди вербованных, вроде бы собирается устроиться на работу в лесоучасток. Но меня не обманешь, у меня на такие дела нюх. Собираются они с Жориком грабануть кого-то. В кассе лесоучастка денег нет, и вообще, поживиться нечем. Значит, тебя. Кто в ночь заступает?

– Слепцов.

– Надо ему помощника, ночки на две. Да и днем остерегайтесь, Жорик наглый, может и среди бела дня нагрянуть, кругом тайга, чуть отошел – и попробуй, найди. Я бы таких вообще из тюрьмы не выпускал. Ты куда направлялся?

– Да уже передумал. Пойду, поговорю с грузчиками, кто согласится со Слепцовым подежурить.

– Ты же начальник, назначь любого.

– Мне видней, что делать.

– Ну, тогда пока. Действуй.

Ладно, рыбалка подождет, за два дня ничего не изменится, только рыбы больше набьется в курьи. Вечно этот комендант появляется внезапно и не к месту, как абаасы. Неужели Марта действительно собралась отдавать деньги за мать? Нет, конечно. Она злится на меня и хотела этим оскорбить. Но за что? За то, что ее посадили из-за меня? Или за то, что прервал отношения? Может, все же зайти к Марте, поговорить? Ну что он дергается, решил ведь.

Не было, не было покоя в душе у Алексеева.

Дежурить со Слепцовым вызвался Николай.

Склады тянулись от магазина до самой пекарни. Старые, дореволюционные амбары с галереей, принадлежавшие раньше купцу Авдееву, соседствовали с новостройками попроще. В темное время склады освещались керосиновыми лампами, и в летнее время на их тусклый свет слетались ночные жители: бабочки, букашки – гибли одни, их заменяли другие. До самого рассвета шла эта жестокая игра.

Слепцов и Николай договорились затаиться в разных концах территории. Слепцов был вооружен дробовиком, Николай надеялся на свой кулак.

Село медленно отходило ко сну, смолкли ребячьи голоса, недалеко испуганно затявкала собака, и уже в наступившей тишине раздались звуки гармошки. Семен Хорошев, невзирая на мороз, все же конец октября, затянул «Катюшу». Но и он, закончив выступление «Варягом», затих.

Николай стал уже дремать, как совсем рядом кто-то стал влезать на забор, огораживающий склады, вот неизвестный перекинул через забор ногу и стал прислушиваться. Убедившись, что опасности нет, спрыгнул на землю, и тут же кулак Николая отправил его в нокаут. Николай взял вора за шиворот и потащил в сторону Слепцова. Не зная, что там разыгрывается трагедия… Вместе с Хмуровым, которого обезвредил Николай, на территорию складов с другого конца проник Жорик и сразу же оказался на прицеле у Слепцова. Но растерянность Жорика длилась недолго:

– Здравствуй, огонер! Закурить не дашь?

– Давай, парень, ходи обратно. Стрелять буду.

– Стрелять? А что я такого сделал? Что, и курить уже запретили? – Жорик медленно подходил к Слепцову.

– Стрелять буду, – повторил Слепцов. – Уходи.

– В тюрьму посадят за убийство. Дай закурить, и я уйду. – Жорика, прячущего в рукаве нож, отделяло от Слепцова уже несколько шагов.

Слепцов, старый опытный охотник, не раз выходивший один на один с медведем, не мог выстрелить в человека, хотя и понимал, чем это грозит, и погиб, так и не нажав на курок.

Николай заметил происходящее слишком поздно, когда ружье уже было в руках Жорика. Дважды стрелял бандит в Николая, и оба раза Николай, как щитом, прикрывался Хмуровым. Жорик, бросив ружье, перескочил через забор, Николаю, с одной рукой, сделать это было трудно.

Многие недоумевали, почему Слепцов не выстрелил в Жорика. Когда спросили об этом у Алексеева, тот чуть не накричал:

– Почему? Почему? Да потому, что не должен человек стрелять в человека. Не должен, если он настоящий человек.

На похоронах Николай чуть не расплакался и все твердил, что в смерти Слепцова виноват он.

Возвращаясь с похорон Слепцова, Алексеев подумал, надо же, какую смерть старому охотнику определил Дьылга Тойон – бог судьбы. Интересно, а что он приготовил для него, и сразу вспомнил предупреждение Сомова, высказанное им на охоте. Конечно, ничто не мешает Ножигову сдать его в НКВД, посадил Марту, так почему бы ему то же самое не проделать со мной. Опыт есть. Но тут же Алексеев успокоил себя, главное, Марте ничто не угрожает.

Алексеев ошибался.

В район снова наведался товарищ Смирнов из области, опять же по линии лесозаготовок. Вызвали всех начальников лесоучастков, парторгов, комендантов… После совещания Смирнов, как бы предупреждая, что он все помнит, ничего не забывает, спросил:

– Как ваш Ромео, как его, Алексеев, кажется, поставили на правильный путь?

Секретарь райкома глянул на Ножигова, но пока комендант тяжело поднимался, застряв между столом и стулом, Дрюков отрапортовал:

– Марта Франц, на