Майкл улыбнулся.

– Когда девушка любит соревноваться, ее невозможно не любить.

– В «Правду или действие» не выигрывают, – сказала я. На самом деле я подозревала, что это та игра, в которой проигрывают все.

– Это возражение? – спросила Лия.

С другого конца комнаты Дин размахивал руками, изображая слова «СКАЖИ ДА» так четко, словно нанял самолет, чтобы написать их в небе. И если бы я находилась в одной комнате с любыми другими подростками, я так и сделала бы. Но в одной комнате с Майклом, которого не получалось считывать, и с Дином, который недавно упомянул, что прирожденные больше не работают над активными делами, я засомневалась. У меня есть вопросы, а игра – единственная возможность их задать.

– Нет, – сообщила я Лие, – это не возражение. Давайте сыграем!

На лице Лии медленно расплылась улыбка. Дин стукнул головой о камин.

– Можно мне первой? – спросила Слоан.

– Конечно, – без запинки ответила Лия. – Правда или действие, Слоан?

Слоан взглянула на нее.

– Я не это имела в виду.

Лия пожала плечами.

– Правда. Или. Действие.

– Правда.

В обычной игре в «Правду или действие» это безопасный вариант, ведь, если вопрос слишком неловкий, можно соврать. Но когда в комнате есть Лия, так сделать не получится.

– Ты знаешь, кто твой отец?

Вопрос Лии застал меня врасплох. Я провела большую часть своей жизни, не зная, кто мой отец, и не могла представить, что меня заставляют признаться в этом при других. Слоан, похоже, нравилась Лие, но, играя в «Правду или действие», они явно не церемонились.

Слоан невозмутимо посмотрела на Лию.

– Да, – ответила она, – знаю.

– Удар, промах, – пробормотал Майкл. Лия хмуро взглянула на него.

– Твой ход, – сказала она, обращаясь к Слоан, похоже, готовясь к ответной атаке, но Слоан повернулась ко мне.

– Кэсси! Правда или действие?

Я попыталась представить, какое испытание может придумать Слоан, но в мыслях было пусто.

– Статистически самые частые испытания включают в себя поедание неприятной еды, хулиганские телефонные звонки, поцелуи, требование лизнуть что-то негигиеничное, а также раздевание, – доброжелательно сообщила Слоан.

– Правда.

Слоан помолчала несколько минут.

– Сколько человек ты любишь?

Вопрос казался достаточно безобидным, пока я не начала обдумывать ответ. Синие глаза Слоан всматривались в мои, и у меня возникло отчетливое ощущение, что она спросила не потому, что ей показалось занятным услышать мой ответ.

Она спросила, потому что ей нужны были данные, которые она сможет сравнить со своими.

– Сколько человек я люблю? – повторила я. – То есть… люблю как?

Я никогда не влюблялась, и если она имела в виду романтические отношения, ответить просто.

– В сумме, – пояснила Слоан, – учитывая семейные, романтические и все прочие вариации.

Мне захотелось просто назвать число наугад. Пять подходит. Или десять. Слишком много, чтобы сосчитать, – звучит лучше, но Лия неотрывно смотрела на меня.

Я любила маму. Это, по крайней мере, просто. Бабушку, папу и остальных тоже любила. Так ведь? Они любили меня. Я этого не показывала, но не значит, что я не любила их в ответ. Я делала все, что могла, чтобы сделать их счастливыми. Я старалась не делать им больно.

Но любила ли я их так же, как любила маму? Смогла бы я любить еще кого-то так же, как ее?

– Одного, – с трудом выговорила я и посмотрела на Лию, надеясь, что она скажет, что это неправда, потеря мамы не сломала что-то внутри меня, я не обречена провести остаток своих дней, не испытывая такую же любовь, какую остальные члены моей семьи испытывали ко мне.

Лия несколько секунд смотрела на меня, потом пожала плечами.

– Твоя очередь, Кэсси!

Я попыталась вспомнить, почему мне показалось, что эта игра – хорошая идея.

– Майкл, – наконец сказала я, – правда или действие?

Было так много вещей, которые мне хотелось у него спросить: что он думает о программе, какой его отец, помимо того, что он уклонялся от налогов, были ли у него с Лией еще какие-то отношения, кроме обмена колкостями. Но мне не представилось возможности задать ни один из них, потому что Майкл, сверкнув глазами, ответил:

– Действие.

Разумеется, он не планировал позволять мне копаться в его голове. Разумеется, он собирался заставить меня придумать первое испытание в игре. Я копалась в мыслях, пытаясь предложить что-то нескучное, но при этом без поцелуев, раздевания или еще чего-то, что даст Майклу повод влипнуть в неприятности.

– Давай сюда свой лучший вызов, Колорадо!

Майкл чересчур сильно наслаждался происходящим. У меня возникло ощущение, что он надеется, что я заставлю его сделать что-то опасное, то, что даст ему почувствовать адреналин. Что-то, что Бриггс не одобрил бы.

– Я хочу, чтобы ты… – я произносила слова медленно, надеясь, что ответ придет сам, – станцевал балет.

И откуда это взялось?!

– Что? – спросил Майкл. Он явно ожидал чего-то более волнующего или, по крайней мере, рискованного.

– Балет, – повторила я, – прямо тут. – Я показала на центр ковра. – Танцуй!

Лия рассмеялась. Даже Дин пытался скрыть улыбку.

– Балет – это традиционный вид танцевальных представлений, история которого восходит к раннему Ренессансу, – услужливо подсказала Слоан. – Он особенно популярен в России, Франции, Италии и Англии, а также в США.

Майкл остановил ее, прежде чем она успела озвучить всю историю искусства.

– Я в курсе, – ответил он.

С печальным выражением лица он встал, вышел на середину комнаты и принял торжественную позу. Я видела, что Майкл двигается плавно, я замечала, как изящны его жесты. Но это! Это было действительно нечто. Он встал на цыпочки, согнул ноги и выпятил зад и начал двигаться. Его глаза выражали холодную стальную решимость. Он увенчал свое выступление реверансом.

– Замечательно, – сказала я, истерически хохоча.

Майкл плюхнулся на диван, а затем метнул взгляд в сторону Лии.

– Правда или действие?

Неудивительно, что Лия выбрала правду. Из нас, наверное, она одна могла соврать так, чтобы остальные этого не заметили.

Майкл улыбнулся – так же доброжелательно, как улыбалась Лия, когда затевала все это.

– Твое настоящее имя?

За несколько секунд по лицу Лии, сменяя друг друга, проскользнули уязвимость и злость.

– Тебя зовут не Лия? – Слоан словно была уязвлена мыслью о том, что Лия могла соврать о чем-то таком простом и очевидном, как ее собственное имя.

– Меня так зовут, – ответила она.

Майкл посмотрел на Лию, слегка подняв брови.

– Но давным-давно, – продолжала Лия, и с каждым словом ее голос становился все меньше похож на ее обычный, – меня звали Сэди.

Ответ Лии породил новые вопросы. Я попыталась представить ее в образе Сэди. Она сбросила с себя прежнее имя так же легко, как меняет