Шрифт:
Закладка:
— Я ждал тебя, пойдем со мной.
И он пошел впереди, а девушка за ним, сама не понимая как. Страх лишил её всякой воли.
Шли они долго. Шли через весь бесчувственный город. Было странно, что девушка не слышала ни одного звука. Как будто уши плотно заложили ватой, а город будто вымер.
Но вот и кладбище. Высоко над ним круглая луна. Тонко золотит чернеющую поросль. У девушки кровь застыла в жилах. Она вздрагивала от малейшего шороха, самые темные места мерещились безднами ада. Но когда невесть откуда с разных сторон один за другим появились другие покойники, она пришла в неописуемый ужас. Чего можно было ожидать от них?
Девушка в смутном порыве попыталась прижаться к своему вроде как бы уже знакомому существу, но слизь и холод, почувствованные от одного только прикосновения к нему, сразу вернули на землю: она же среди мертвецов!
А новый приятель словно прочитал ее мысли и сказал:
— Не бойся, пока ты со мной, они тебе ничего не сделают: ты моя гостья.
Девушке только и оставалось, что поверить ему на слово.
Но вот и его могила. Земля свежевыкопана, вернее, выворочена наружу. Наш покойник, покряхтывая от удовольствия, забрался в свою яму, лег на дно, поерзал там немного, умащиваясь получше, и сложил, наконец, на груди руки.
— Положи на меня цветы и можешь отправляться домой, я больше к тебе не приду. — Сказал и закрыл глаза.
Девушка в страхе повела вокруг глазами. Десятки горящих точек жадно уставились на нее. «Но он же сказал, что меня никто не тронет», — подумала с надеждой она и кинула розы в яму. Ей хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось. В тот же миг земля сама ссыпалась вниз и выросла свежим холмиком.
«Ну и слава Богу», — подумал девушка и уже собралась было возвращаться, как вдруг из могилы выпросталась гнилостная физиономия её надоедливого приятеля, осклабилась широко и произнесла:
— А твоя шутка про свадьбу брата и сестры мне понравилась: я сам люблю пошутить.
Произнесла и скрылась под землей так же быстро, как и появилась. И тут же голодное отребье нежити с криком и гиканьем набросилось на нашу девушку и в считаные секунды распотрошило её. Царство ей небесное.
ПРОДАННАЯ ДУША
— Тебе в последнее время явно не везет, Паша: дочь вышла замуж за какого-то пройдоху, жена попала в больницу, тебя уволили, и карта не идет, — ухмыльнувшись, сказал один из партнеров Павла.
— А когда она к нему шла? — рассмеялся другой, очкастый, с крупной, как у быка, головой и шеей. Этот всегда издевался над Павлом, за что его Павел и недолюбливал.
— Но денег-то Паша никогда не считал, — констатировал третий, интеллигентного вида, с заметной сединой в волосах.
— Не считал, — набычился Павел, — и сейчас считать не стану!
— Так просадишь все — на что жить будешь, дурак-человек? — снова ухмыльнулся первый. Как всегда с ехидством.
— А я, может, и не собираюсь больше жить! Я, может, себя к смерти уже готовлю!
— Ну-ну, — выпятил губы очкастый, качая головой и пристально глядя в свои карты. — К смерти готовиться надо, надо… Особенно, когда проигрываешь много. — Он замолчал, потом свернул веер своих карт и посмотрел в таблицу. — А ты уж залетел солидно, голуба: в горке, что на лугу — одни цветочки.
— Цветы не ягоды, не всякому по вкусу.
— Вот-вот!
Павел совсем пал духом. Он в самом деле просаживал свои последние гроши и ему по-крупному не везло, хотя всегда он считался не последним игроком. Но что-то, видно, в последнее время действительно круто изменилось: на него как гром среди ясного неба посыпались какие-только возможны беды и несчастья. Он даже и не знает, по какой причине и когда все началось. Вдруг ни с того ни с сего дочери захотелось замуж и избранником ее оказался какой-то сирый — голь лапотная, — бесцветный ухажер, который учиться вместе с ней в одном вузе; потом жену схватили почки; затем ему недвусмысленно намекнули убраться из института. Новый зав. кафедрой так и заявил: «Нам с вами, Пал Палыч, не сработаться!»- и указал на дверь. И вот среда, день, когда он с приятелями «пишет» преферанс, — и снова полное фиаско: он отдает последнее, что у него осталось.
Он до конца надеялся на выигрыш, но надежда его не оправдалась, — он слишком заинтересованно играл и в результате потерял всё: деньги, имя, уважение.
По реакции своих партнеров он понял, что его больше не примут в этом кругу. Он перестал для них быть «кем-то», его выкинули за борт, он больше никто.
Павел в отчаянии пошел на «мизер» и получил «паровоз».
— Мы надеемся, за неделю ты вернешь проигрыш? — Лицо очкастого страшно вдруг вышло из света настольной лампы. Одни очки своим легким блеском напоминали о его присутствии.
— Я разыщу деньги, — твердо сказал Павел, поднимаясь.
— Можешь прихватить с собой коньяк, — ухмыльнулся снова первый. — Он тебе сейчас наверняка понадобится. Такси я вызвал, оно будет с минуты на минуту.
— Вы так любезны, сэр, — не удержавшись, съязвил Павел, — но предпочитаю прогулки пешком. Люблю, знаете ли, принимать вечерний моцион.
— Особенно, когда в карманах ветер свищет, — рассмеялся очкастый, и все остальные тоже рассмеялись. Одному Павлу было не до смеха.
На улице прямо из горлышка он высосал остатки прихваченной с собой бутылки и гахнул ею со всего маху об асфальт.
В темной глухой подворотне он наткнулся на человека в шляпе и черном пальто с поднятым воротником. Тот опирался плечом о стену.
— Всегда есть выбор, Павел, — тихо, но отчетливо сказал тот, едва Павел поравнялся с ним.
— Ты кто? — осоловело и несколько обескуражено спросил Павел.
— Я? Твое спасение, — ответил человек.
— И в чем же оно —
