желанием разгадать, коснулся древней руны. Затем обернулся на Агнес. Вечернее солнце золотило её светлые волосы, распустившиеся локонами по плечам, медовым светом ложилось на румянец на щеках и на нежные губы. Её глаза горели таким же любопытством, как и у меня. В тот момент она была идеальна. И я протянул ей красную накидку с мыслью, что лучше б разглядел её раньше, а не Трею, и не саднило бы так долго сердце…

В следующее мгновение нас утянуло в бездну. Я вспомнил, как испугался за Агнес, понимая, что у немага в параллельном пространстве нет возможности выжить, ведь другие миры забирают силы у обычных людей, а не дают. Магия Агнес была заблокирована, значит, она была просто человеком.

Я притянул её к себе и, собрав все свои силы, рванул обратно. С первого раза не получилось, но потом мы всё-таки оказались снаружи, и я снова испугался, потому что первые секунды Агнес не шевелилась и даже не дышала… Пришлось влить в неё энергию, прикрыв шуткой, когда очнулась.

Хотя пока контуры её нормальны, в ауре можно нащупать небольшое тёмное искажение. И меня до сих пор пугает, что с блокировкой она как немаг выключится в любой момент и уже не придёт в себя. Скорее всего, до сих пор держаться в сознании ей позволяет связка со мной, с сильным магом. Были такие прецеденты. Не хотел ей об этом говорить, но надеялся в этой книге увидеть способ, как обойти страшные последствия.

А вот Ранди Свеборг, – вспомнил я, – рисковала не проснуться. Летаргический сон – один из вариантов побочек для случайно выживших немагов. Удивительно, как вообще той сестрице псевдооборотня удалось вернуться.

Но речь не о ней, а об Агнес. Она до сих пор в опасности, и именно из-за неё я здесь: ответственность на мне.

Я смотрел на Агнес, она прикусила губу. «Пугать не буду», – решил я, удивляясь несвойственной мне нежности и её масштабам – я рисковал захлебнуться!

– Ты пожелала завоевать мир? – усмехнулся я, пытаясь вынырнуть из водоворота нахлынувших чувств. – Признавайся, о чём подумала?

Взмах ресниц, взгляд в глаза.

– О вас.

В сердце мигом стало тепло, словно тот медовый свет проник в подземелье библиотеки. Коснувшись ладонью затылка Агнес, я притянул её к себе и поцеловал.

* * *

Агнес

Его губы, жаркие, нахальные и невозможно нежные, поглотили мои. Голова закружилась. На мгновение веки сами смежились, тело потянулось к нему, готовое растаять вместе с рассудком. Пальцы Алви, горячие сквозь тонкий батист нелепого платья с настойчивой лаской пробежали по моей спине. Коснулись шеи, приподняв волосы. Кожа покрылась мурашками. Волшебство… И тут я отрезвела, вспомнив, что меня целует «сэр Вседозволенность». Выдернула себя из мимолётного блаженства диким усилием воли и отпрянула.

– Я подумала о вас, сэр. Но не так, как вы решили…

Алви моргнул. Слегка замутнённый взгляд, расширенные зрачки, дрогнувшие ресницы. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы вернуться в себя.

– Но на поцелуй ты ответила на всякий случай, – заметил он. – И что подумала, пожелала, чтоб я провалился?

Я снова смутилась, но вовремя поймала себя, чтобы не выдать, что лгу.

– Мне хотелось, чтобы вы вернули мне силу магии раньше срока. Я подумала, что вы можете, хоть и говорите другое. Но теперь можете наверняка, ведь ваша сила после посещения той стороны многократно увеличилась. Да?

Уголок его губ невольно потянулся книзу. Презрение или разочарование? Пусть!

Я улыбнулась по-деловому, хотя глубоко внутри меня колотило, а на задворках сознания шло транспарантом:

«Да, сэр, именно вы учили нас манипуляции и бесчувственности! Лучше так, чем снова умирать от любви к вам и верить в то, что вы ответите взаимностью! Весь мой первый курс так и прошёл, в неразделённой любви и тайных слезах. А вы меня даже не замечали, только подсмеивались, когда я во всём пыталась прыгнуть выше своей головы. Нет, я не куплюсь на ваше сиюминутное желание! Не хочу больше страдать! И не надейтесь!»

Он отвернулся. Придвинул к себе книгу.

– На самом деле, без разницы, что ты подумала и пожелала. С блокировкой ты не маг. Бездна Другого мира тебя ничем не одарит, и отдавать ничего не нужно, – сказал Алви хрипло и отстранённо.

Уткнулся в страницы. А я чуть не подпрыгнула, вспомнив о Ранди и о том, как она приоткрыла во мне магию. А я видела её ауру: она не была магом!

– Не всегда! – в гневе воскликнула я.

Видимо, слишком громко, потому что от стен отделились тени, зажглась дюжина жёлтых глаз в сгустившейся темноте. По воздуху разлился холод. Алви хмуро придвинул меня к себе. Оставил руку на плече, но так, словно ему это было неприятно.

– Я же говорил о стражах! – сдавленно цыкнул он.

– Да, простите, – прошептала я, чувствуя, как мистический холод кружит рядом, готовый сковать запястья и щиколотки, будто кандалами.

Алви глянул на меня строго.

– Довольно лирики. Просто сиди тихо и не мешай читать.

– Но вы не знаете где…

– И ты не знаешь, – пригвоздил он меня взглядом. – И раз уж опасность, связанная с ритуалом, касается только меня, не мешай. Дай сосредоточиться. Это и так… не просто.

– Хорошо, простите, – притихла я.

Его рука притягивала моё предплечье, горячая, но больше не нежная, – просто как щит, оградивший меня от опасности. И можно было коснуться ладони, ощутить его кожу, провести по ней пальцами, прижаться щекой, если забыть о том, что потом будет безумно больно. Нет, не стоит. К горлу подкатил ком. Я ссутулилась в его тепле и замерла.

Алви был серьёзен и молчалив. Тени тоже затихли, жёлтые глаза исчезли в кладке каменных стен. Я ждала, стараясь переключиться на сухие факты и вспомнить что-то полезное.

Наконец, он закрыл книгу. На мгновение прикрыл веки. Потом убрал свою руку и с полуоборотом головы сказал:

– Довольно. Возвращаемся.

– Буквы, – напомнила я. – Раздел тридцать пятый. О мистических письменах и символах.

– Хорошо, спасибо, – ответил он сухо, снова открывая книгу.

– Там будет написано, что заколдованные буквы способны блуждать по тому месту, где должно свершиться заклинание сколь угодно долго. Они сложатся в текст заклинания, когда маг им отдаст приказ.

– Ты уже говорила об этом.

– Но я не сказала, что маг должен находиться близко, не за тридевять земель. То есть это не может быть ваш отец. Это кто-то из замка или из деревни.

– И почему ты молчала об этом? – сурово глянул на меня Алви.

– Я надеялась вернуть свою книгу. – Я опустила голову.

– Логично. Сухой прагматизм, никакой лирики.

Он глянул на меня свысока с усмешкой. Затем всё-таки пролистал до раздела тридцать пять, подчёркивая, что не доверяет мне.

Если бы я не научилась за эти три года так контролировать свои чувства, то наверняка бы расплакалась. От досады и от того, что слишком многое понимаю. Возможно, будь я легкомысленней, он принадлежал бы мне… целый час. Или даже день. Но за то блаженство платить пришлось бы стократно больше: в Арванше не выдать замуж нецеломудренную деву. И позор на семью выпал бы куда больший.

Так что Алви прав: и в этом мире ничего даётся даром. Хорошо, хоть Другой мир, как выяснилось, не отберёт.

* * *

Фолиант вернулся на своё место на полке. Огни в чашах погасли. Мы с Алви поднялись по узкой витой лестнице, оставляя позади тени стражей и несбывшийся поцелуй. Панель взлетела перед нами, как лезвие гильотины. Мы быстро вышли, моя рука по-прежнему на его плече, только теперь какая-то неловкая, неуместная, как корысть в любви. Панель на колонне захлопнулась, и я всё-таки решилась спросить:

– А вам что грозит в связи с возвратом долга, сэр? Этого можно избежать?

Он глянул на меня холодно и чуть склонил голову.

– Давай уже закончим на сегодня с попытками манипуляций? Всё со мной было, есть и будет хорошо. С тобой тоже.

– Но…

– Час побудешь в кабинете под присмотром. Затем возвращаемся в Азантарн.

Я сглотнула, вспомнив об альфа-оборотне.

– А могу я не возвращаться, сэр? Вы всё равно на меня сердитесь, и, кажется, вам больше не нужна моя помощь.

– Сержусь? С чего бы? – ехидно усмехнулся он. – Ты моя практикантка. И будешь там, где я скажу, ясно?

– Ясно, сэр.

Даже стало проще, хоть и чертовски обидно. Вот