— Чего не знает? — спросила девушка, но Мол только руками развёл.

Его сейчас иное тревожило.

— Или кажется мне, или в лесу светлее делается?

— Знамо дело, что светлее, — отмахнулся мормагон, а Вьга нехотя пояснил.

— Лес кочует. Избирательно. Встаёт там, где кости лежат. Их силу вбирает, от того питается, светом запасается. Видите?

Чем глубже они заходили, тем светлее кругом. Теплились стволы, ветви, мох. Воздух становился другим, будто после дождя с молниями. У Мола даже волосы на затылке зашевелились.

Мормагон потянул носом, привстал на цыпочки, натянув цепь.

— Идёт Погоня, близится, — сказал, оглядываясь. — Медленные вы, борона. По лесу плохо ходите.

— Не болтай. Путь показывай, — оборвал его Вьга.

Скорше зашагали. Справа отступил лес, обвалился берег, открылась река подо льдом. Собой что бабочка яркая, лазурная, не шумная. Горица восторженно ахнула, глянув сверху. Река та была как стрела.

— Становая жила леса, — сказал мормагон и коренник кивнул, точно знал, — к ней спустимся, да по свету и выйдем.

Прекословить не стали. Кто за ними шёл, что стелилось в беге - Мол гадать не желал. Чувствовал только - Погоня - от того чаще оборачивался.

— Не вертись, берег крутёхонек, шею свернёшь, — насмешливо бросил мормагон, поймав его взгляд.

— За своей следи, — отрезал коренник.

Спускались медленно, цепляясь за торчащие из земли корни и кости. Уже под самый конец Мол не удержался. Выскочил корень вместе с земельным прахом, запорошил глаза. Мол прокатился, плашмя упал да прямо на реку.

На карачки приподнялся. Лёд не обжигал. Прозрачный, гладкий, не теплый и не холодный, а под ним будто и не вода вовсе, а огонь бирюзовый течёт-вьётся. Так Мол засмотрелся, что про всё забыл. Очнулся только когда окликнули его в несколько голосов. Мигнул, шмыгнул, роняя кровь из-под носа. Капли на льду сначала яркими были, как рябина, но почти сразу выцвели и исчезли. Ладони обдало холодом, кольнуло, а нутро на мгновение скрутило судорогой. Мол тихо охнул.

— Ушибся? — подлетевшая Горица взяла его за плечо, помогла встать.

— Да нет, так… Дух отшибло, — пробормотал растерянно, вставая.

Внутри еще крутило, как будто тряпку выжимали. Мормагон смотрел пристально, не мигая. Словно знал про него что‒то, о чем сам Мол не догадывался.

А ещё он слышал цокот. Цокот когтей, шумное дыхание бегущей своры.

— Погоня, — просипел, глядя на мормагона.

— Она самая, — подтвердил тот. Выждал ещё и ровно продолжил.— Бежим.

— Что? — не поняла Горица и Мол, молча схватив её за руку, буквально потащил за собой.

Вьга сорвался следом.

— Освободи меня, — прорычал мормагон на бегу, когда цепь в очередной раз дёрнулась.

— Чтобы ты утёк? Держи карман, — огрызнулся Вьга.

— А тебе так жжётся сдать меня головокрутам?

— А как будто облыжно. Не я мертвецов резал. Непотребство на могилах чинил.

— Так не от пустого же безделья! Хоть раз меня выслушай, колода! Один только раз, я о большем уже не прошу!

— Ребята! — воскликнул Мол, потому что жила повела влево.

Они свернули дружно и резко осадили. С высокого берега, точно снег с веток, просыпалась Погоня, обернувшаяся земляными псами. Встали, роняя с ржавых шкур жуков и сухую траву, выщерились пастями, набитыми камнем и старой костью.

— А вот это ваших мудрых вежд измысление, — немедленно высказался мормагон.

Вьга не ответил. Ударил сильно, с двух рук, разбивая в пыль псов.

— Дальше! Не останавливаться!

Мол мельком глянул через плечо, ужаснулся. С берега сыпались новые и новые псы, вставали на след, гасили туловами самородный огнь жилы. Горица, поскользнувшись, упала. Не вскрикнула даже, и Мол не сразу заметил, запоздало метнулся обратно.

Девушка сумела обернуться на спину, подняла руку, отбрасывая от себя первых трёх псов. Вскрикнула, когда её дернули за ногу, закричала, когда впились в живот.

Смолкла, когда взялись за горло.

Мол остановился в шаге и поднял руку.

Когда опустил, на льду остались девушка и земляная пыль. Лёд, где стоял Мол, будто протаял, пошёл обугленными чёрными кольцами. Из-под его корки сочилась бирюзовая вода. Мол на негнущихся ногах подступил к девушке, наклонился, касаясь левой рукой бледного лица. Правая висела без движения, черная от крови.

— Мол, — его за плечо тронул Вьга, мрачный, как никогда прежде. — Пойдём. Это предвестники. Погоня придёт ещё.

Мол кивнул.

Поправил девушке косу, выдохнул, смежив глаза.

Стараясь не глядеть на живот и горло, расстегнул на тонком, скользком запястье браслет.

— Да. Идём.

Мол шел, оглушённо понурив голову, но всё равно разбирал беседу мормагона и коренника.

Пленник горячился.

— Сними ты с меня ошейник, не случилось бы беды! Уберёг бы девчонку, не пошла бы псам на зубы.

— Как я могу тебе верить. После всего, — устало отвечал Вьга. — Ты меня в растение обратил.

— Ты и прежде был дуб дубом, я лишь добавил красок. И потом, что мне было делать? Тебя порубили, как капусту, даром что теплился ещё. Дыхания нет, кости, кровь вёдрами… Что мне было делать, а? Рыдать над твоим телом?

Помолчали. Мормагон тяжело дышал. Выругался негромко.

Вьга сказал:

— Вежды правы. Ты многое открыл. Пока искал. Но эти знания не несут блага. И цель твоих поисков изначально ложь.

— Метизы не ложь. Они существуют, ходят среди нас, и веждам про то известно! Думаешь, меня за волховство гоняли? Ха, да они боятся, что я скорее них метиза отыщу и власть их покачнется!

— Пошатнется, — хмуро исправил Мол. — Правильно говорить ‒ пошатнется.

Встретился взглядом с мормагоном.

— Кто такие метизы?

— Доказательство, — криво усмехнулся тот.

— Чего доказательство? — упрямо дознавался Мол.

— Того, что всё учение вежд, вся Князева власть лживы.

Коренник только головой покачал, а отвечать не стал. Лес кончился. Ночь кончалась, сползала, точно одеяло. Мокрый серый туман цеплялся за траву, пеленал вяло текущую реку, точно хворого младенца.

— До вертиго теперь два дня пути, — сказал Вьга.

— Значит, не раздумал меня сдавать? — в голосе мормагона опасно скользнуло разочарование, точно лезвие в молоке.

— Ты заслужил.

— Смерти, друг мой, редко кто по-настоящему заслуживает, — вздохнул на это мормагон.

Запели птицы. Дружно, разом. Туман потянулся