Радио снова тяжко вздохнуло, но промолчало.

— А ты думал, я тебя на уикэнд сюда привезла? — усмехнулась старуха.

Войцех так увлекся подслушиванием про какую-то неразумную пигалицу, что следом за старухой незаметно для себя издал тихий смешок.

В этот же миг ее лицо оказалось прямо за кустом, пронзительный взгляд выцветших до пепла серых глаз уставился на него сквозь ветки, заворожил, приковал к себе. Все внутри Войцеха застыло от ужаса.

— Не показалось значит, — прошипела она тонкими губами, сощурив глаза в щелки. — Но какой молоде-ец. Долго пря-ятался. Ти-ихо сидел. Любишь подслушивать? — она принюхалась к нему, шевельнув тонкими ноздрями, и стала над кустом подниматься. — Ишь ты! Ахноген. Первый в своем роду. Интере-есно. Родители — бурлаки значит, а у тебя силушку нашли? Редкость какая. И родителям отрада. А ты, значит такой, что до чужих секретов охоч? Ходишь тут. Высматриваешь. Вынюхиваешь. И не знаешь, что нехорошо в чужое дело нос совать?!

Она медленно поднялась, пригвоздив Войцеха взглядом, обогнула куст и теперь возвышалась над ним хищной птицей — лицо ее заострилось, нос стал похож на клюв ястреба, а позади черные дымные тучи захлопали крыльями. Войцех сжался в комок, сделался маленьким и жалким. Она вскинула одну руку вверх, растопорщив корявые от старости пальцы, а второй коснулась его щеки и крикнула:

— Эрит дефенсор![5]

Над ее головой сверкнула молния и треснуло в небе так, что Войцех, окончательно потерявший себя от страха, впал в ступор и кулем повалился на землю. Он, потерял сознание, а точнее впал в какую-то прострацию, и поэтому совершенно не чувствовал боли, когда, скатившись по накиданному холмику земли, свалился прямо в черную могильную яму.

[1] Ахно-энергия — энергия ахно-волн, которую генерируют люди, открытая российским ученым Ильей Васильевичем Кравцовым. И.В.Кравцов нашел способ не только аккумулировать ее в природных камнях — могуто-камнях, но и стал основоположником ее повсеместного распространения. Ахно-энергия в силу своей необъяснимости получила также второе название — магия, которое со временем было принято официально.

[2] Ахноген — человек, носитель ахно-энергии.

[3] Полицмаг — сотрудник государственного учреждения Полицмагии, сыщик, который расследует преступления, связанные с нарушением законов, ограничивающих применение ахно-энергии.

[4] Бурлак — человек, лишенный способности генерировать ахно-волны.

[5] Erit defenser (лат.) — Будешь защитником

Глава 1. Заброшенная фабрика

Время остановилось в старых цехах бывшего механического завода, брошенных и разграбленных во времена активного освоения ахно-волн. Бешеный огурец, клен и мох хозяйничали тут вволю, стремясь сгладить страшную картину разрушения.

Клара и Гоша уже полчаса бродили по сооружению, издали напоминающему скелет огромного чудовища, с торчащими голыми ребрами сводов, и свисающих лохмотьев обшивки. Кучи битого кирпича и щебня чередовались с нагромождениями из покореженного металла, кусков труб, деталей неизвестных механизмов, останков каких-то станков и прочего металлолома. Солнце тут было везде: щедро дарило тепло и свет сквозь уцелевшие арки перекрытий, разбитые окна и прорехи в стенах. А куда не дотягивалось — в тех углах отражали темноту не просыхающие лужи, поросшие мхом и ряской.

Безвременье и тишина.

Несмотря на разгорающийся жаркий день, Клару знобило. Вся эта умершая много десятилетий назад фабрика, начиная от ворот, простеганных магической защитой, и заканчивая пугающе-бойкими кустами, растущими прямо из стен, вызывала у нее сильную головную боль и мандраж во всем теле.

Но Гошу, казалось, не волновали ее страхи. Она шла вперед так же уверенно, как по ярмарке бурлаков в Малых Вещунах, внимательно обшаривая глазами каждую кучу мусора в поисках одной ей известных полезных железяк. За спиной у нее болтался пустой пока рюкзак, а сама она напоминала бы кошку во время охоты, да только непропорционально большая грудь, торчащая бушпритом, тяжелая нижняя челюсть с большим полногубым ртом, улыбающимся вопреки всем невзгодам, напоминали Кларе скорее веселого бегемотика из детских книжек, особенно сейчас, когда на голове у нее была бандана, а не обычная встрепанная шевелюра.

Эта копна коротких, прямых и очень жестких русых волос, не поддающихся покраске никакими средствами, в том числе и магическими, приводилась в приличный вид кое-как только мастерством парикмахера Клары, который после стрижки Гоши всегда брал выходной на целый день. Но стоило лишь немного упустить — и ее голова становилась похожа на чучело для распугивания ворон. Клару это нервировало неимоверно — ведь по внешнему виду вверенного ей на попечение бурлака, люди судили и о ней, насколько хорошо она справляется со своей обязанностью ахногена. И если с одеждой все было куда ни шло, то Гошина постоянно растрепанная голова всегда вызывала у Клары досаду.

Однако сейчас досаду вызывала вся Гоша, целиком. Ведь именно она притащила ее сюда и заставила взломать правительственный замок. Снова! Эта наивная простота каждый раз забывала, что Клара не просто снимала государственную защиту, но и держала над этим местом инфополе, блокирующее сигнализацию, до тех пор, пока они не выйдут, и Клара не вернет защиту на место. Иначе полицмаги были бы уже здесь. Это столько забирало сил, что не прошло и получаса, как они вошли, а голова у нее уже шла кругом и ноги предательски подрагивали от слабости. Не сильно пока, но все же.

— Долго мы еще будем тут болтаться? — раздраженно спросила она.

— Я рассчитываю найти одну полезную вещь, — ответила Гоша.

— У тебя весь хлам полезный. Какую в этот раз? — съязвила Клара, злясь и на жаркое солнце, и на прохладную тень, и на запах пыли и запустения.

— Дрель.

— Дрель? Что еще за дрель?

— Штука такая, которая дырки в стене делает.

— Зачем она тебе?

— Ха, ну ясно же, Кларисса — делать дырки. Иногда в хозяйстве не заменима. А еще могу ее в аренду артели сдавать. Все хлеб.

— Можно подумать я мало тебе «на хлеб» даю, — сказала Клара и осеклась — холодильник Гоши она не пополняла уже больше месяца. — Если тебе чего-то не хватает, просто скажи. Мы уже говорили об этом. Ты уже десять лет отдельно живешь. Я же не вижу, что там у тебя с запасами.

— Все нормально, дорогая. Если надо будет — скажу.

Но Гоша не скажет. Еще со школы она была такой гордячкой — никогда ни о чем не попросит, даже если у нее будет последнее платье, или туфли совсем развалятся. Бабушка, когда была жива, не спрашивала, просто давала ей что нужно. Но Кларисса с тех пор, как ее похоронила, все время жила в режиме беспрерывного праздника, и постоянно забывала про Гошины нужды, а когда спохватывалась, вот как сейчас, ей всегда становилось