Шрифт:
Закладка:
— Ах, вон оно что! Жилкоммаг! Куда ж без них, — закипела тут же Клара. — Не вей хандру, Николаша. Лёнечку я не оставлю, хоть подними они цену в два раза! А с этими у меня разговор будет особый!
Глава 4. Жилкоммаг
Для посещения Жилкоммага Клара выбрала самое крепкое платье — бабушкино. Свободный фасон необратимо устарел. На худощавой фигуре Гретхен фон Райхенбах цветастый колокол смотрелся когда-то элегантно и нарядно. Клару же платье обтягивало в груди и в талии и делало ее похожей на цветочную клумбу. Ткань, из которой оно было пошито, — «джерси» или «креп», кто теперь знает? — носилась куда дольше нынешних и ремонту подвергалось примерно раз в три года. Лет тридцать ему, наверное, а все как новое. Современный же текстиль, не пойми из чего наколдованный, не переживал прикосновения дивного шила и пяти раз: терял лоск и истирался до дыр.
Фасон? Ну и что? Кто сейчас на это смотрит.
Клара оделась, свернула блондинистые кудри в пучок, сложила в бабушкин ридикюль крокодиловой кожи — редкая и очень дорогая вещь! — могуто-камень, кредитку, очки — тоже бабушкины — реальность в них расплывалась, но зато эти курицы на ресепшене смотрели на Клару с уважением, линялую блузку с оторванным рукавом.
Страх ее рассыпался вместе с картинкой счастья во сне, и Клара была полна сил и энергии. Беда обошла стороной, теперь можно заняться делами.
— У мусорного контейнера грозовая туча, — предупредил Николаша. — Не забудь зонтик, малыш.
Клара захватила зонтик и «вышла в свет».
Двор стареньких трёхэтажек, разместившихся кружком вокруг детской площадки, мало чем отличался от десятков таких же дворов Малых Вещунов, за исключением того, что ахногены и бурлаки жили в соседних домах, а не как везде — в разных кварталах. Германская среда перемешалась с Российской, Польской и Эстонской.
На этот раз многонациональный двор встретил Клару скандалом.
— Неси в свой! — кричала расфуфыренная ахноген мадам Матильда, преградив мусорный контейнер упёртыми в бока руками. Вокруг неё собралось искрящее частыми короткими молниями тёмное облако. Вон оно что! — догадалась Клара. — Опять бурлаки из пятого в наш контейнер мусор кидают.
— В какой свой?! — визжала в ответ пани Зофья. — Какой свой?! Тут один контейнер на всех!
— Посмотри кругом, флюрограмма слепошарая! — мадам Матильда тыкала наманикюренным пальчиком в окружающие дома. — В третьем есть контейнер, в четвёртом есть, в нашем, втором, есть. Заведите себе свой и хоть живите в нём. Вам, засранцам, там самое место!
Тучка переместилась и треснула прямо над пани Зофьей, брызнула дождиком. Клара открыла зонтик и под его защитой прошмыгнула мимо. Стыдно то как!
— Себя помой, тля обкусанная! — истерила подмокшая пани, не собираясь сдавать позиции. — Нам дворник Жилкоммага сказал пока в этот кидать!
— Дворник?! Ха-ха! Ещё бы ресепшн спросила!
Клара завернула за угол и уже не слышала, что кричала в ответ пани Зофья. Ее щёки пылали.
Нет, в чём-то Матильда была, конечно, права — за каждый вывоз контейнера Жилкоммаг снимал с их карточек кругленькую сумму. Все знали, что жители пятого дома — бурлаки, которые едва сводят концы с концами и не собираются устанавливать контейнер, просто экономят. Но чтоб вот так ругаться на бурлака! Что там о себе мадам Матильда думает?! Это повезло ей, что бабушка умерла! Она бы не прошла мимо. «Это позор, Матильда Лаас! — сказала бы она. — Твое поведение противоречит цивилизованному и гуманному курсу, что держит правительство Объединенного государства уже второй век! Это недопустимо!» Уж она-то устроила бы ей головомойку.
Откуда, кстати, у мадам Матильды, такие запасы магии, что она вот так просто тратит её на скандалы? И ведь не боится откатов! Занимает весь первый этаж во втором подъезде, одета всегда с колдовской иголочки, а не как все — с дивного шила. Любовника завела? Точно! Может, даже из Жилкоммага. Или от бурлака освободилась? Что-то давно Клара его не встречала — лохматого старенького дедулю.
«Да нет! — возмутилась она собственным мыслям. — Невозможно освободиться от бурлака! Если только…»
Во рту у Клары появилась горечь. Она поспешила достать из ридикюля ядомуцин и закинула горошину в рот. Та дала ежевичный сок и горечь пропала. Клара засунула ее языком за щеку и продолжила путь.
«Всегда! Всегда, помни, Кларисса — ты, как носитель магии, ахноген, должна быть терпеливой со своим бурлаком, — завещала бабушка, и Клара часто повторяла её слова заклинанием. — Господь обделил их магической силой. Они неспособны к полноценной жизни. Ты не виновата в этом. Они не виноваты. Никто не виноват. Так распорядилась природа. Надо беречь и любить своего бурлака и жалеть других. Только тогда ты будешь достойной гражданкой общества».
И Клара любила Наташу Георгиевну Георгиеву. Гошу — как назвала бабушка малышку, когда ее привели социальные службы в их дом, а за ней и Клара, еще не умевшая тогда говорить букву «Р». Гошенька. Любить ее было сложно. Но она любила. Иногда из последних сил. Иногда вопреки. Вот как сейчас. И гордилась этим. Гордилась Гошей. Упрямой, бесстрашной, неуправляемой Гошей. Это она всегда разбиралась с Жилкоммагом, а не Клара. И у нее это получалось лучше всех!
Но сегодня был другой день. Нервотрепка последних дней, протёкшая батарея, цены на билеты Лёнечкиных концертов и в конце концов, сон на пятнадцать минут вместо трех дней — Клара кипела, как бабушкина перегонная колба с четырьмя горлышками — из каждого свой продукт: жажда справедливости и возмездия, нежность к Гошеньке, любовь к бабушке, стыд и срам за мадам Матильду. Да за кого они ее принимают?!
Время приёма бурлаков в Жилкоммаге ещё не наступило. Из-за угла, с заднего двора свежеокрашенного двухэтажного особняка, змеиным хвостом тянулась очередь до самой трамвайной остановки. Люди стояли хмурые, в воздухе витало напряжение, вот-вот готовое прорваться. Бесцеремонность Жилкоммага выходила за всякие границы приличия. У них такая очередь скопилась — а им хоть бы что. Закрыли окошко и сидят!
«Вот и фасад опять перекрасили! — со злостью фыркнула Клара. — Как нам стены подправить — так дивной кистью, как себе — так натуральной краской». Она остановилась и поковыряла пальцем свежую штукатурку, чтобы убедиться, что краска настоящая, а не магическая. «И всё за наши таюны!» Живодёры!
Она старательно пожевала распухшую за щекой горошину, абсорбирующую яд, надела очки и бодро поднялась по ступенькам.
Небольшой с виду, Жилкоммаг вмещал в себя
