— Американо, Ди, — заказала Линда.

— А мне флэт уайт, пор фавор, — пробасил Уилл.

— Кофе — ради бога, а деталей больше нет, — сказал Натаниэль, наблюдая, как команда “Хамелеона” устраивается вокруг его бара, убирая пустую посуду в раковину, а бутылки в мусорное ведро.

— Я бы тоже не отказался от чего-нибудь горячего, компадре.

Он встал с кровати, постаравшись не ступить в лужу на полу, и попытался обойти Кайласа.

— Что значит “деталей больше нет”?

Двухметровая фигура капитана возникла прямо перед Натаниэлем, отрезая дорогу к бару.

— Я передал Модьйосу всё, что нашёл, — пожал плечами Натаниэль, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Диего, сделай мне ирландский, пор фавор.

Лазурные глаза Аскорда недовольно сверкнули.

— Хорошо, мы проверим эту версию. Диего, сделай кофе и для меня. Мы тут задержимся.

“Мне конец!” — нервно сглотнув, подумал хозяин “Зелёного Цеппелина”.

Глава 1. Аскорд

Уолшт. Столица Румары. Планета Таудаг. Итра.

Шион, стоя на террасе, ведущей к западному крылу дворца Тобольтов, задумчиво созерцал озарённый огнями ночной город. Внизу, у подножия холма, кипела жизнь, но за жилыми кварталами, чем выше поднимались башни торгового и делового центра Уолшта, тем меньше становилось точек света.

— Знакомая картина, — пробормотал он, выдыхая облако дыма. Наверно, не стоило тратить курбид на улице, но Шиону нравилась особенная ясность мыслей, которую давала крохотная пластинка.

— Прошу прощения, амари, — прозвучал из-за спины голос секретаря. — Но мы опаздываем.

— Эти напыщенные глоббы сами пригласили меня в назначенное время, — ответил Шион, снова затягиваясь курбидом.

— Я сказал, что постараюсь не опоздать. Но как тут не опоздать, мой преданный Локус, когда космодром и город в таком запустении? Три службы из четырёх не работают, мы полпути сюда проделали пешком! Вот пусть ещё немного подождут. Глядишь, задумаются, как распределять энергию. Они уже на освещении экономят, видишь? — он широким жестом обвёл город внизу. — Даже у этой дороги фонари только с одной стороны. И то скверные. Как убого! Что Сеспены?

— Ещё не дали ответ, амари.

— Эти болваны ждут, чем закончится встреча здесь, в Уолште. Они Тобольтам в рот заглядывают. Ладно, давай поскорее закончим с этой сделкой.

Поправив плащ из чёрного сафсарла, Шион вытряхнул уголёк курбида из трубки, секунду пронаблюдал, как тот скрывается среди крохотных огоньков улиц далеко внизу и, выдохнув в холодный воздух чистый пар, зашагал по покрытой пропенолом дороге вверх. Мягкая и гладкая текстура тёмно-серого покрывала с синим отливом была известна в Итре уникальными ненагревающимися свойствами, идеальным сцеплением и простым обслуживанием: под дорогой проходили многочисленные кабеля и магниты, обеспечивавшие движение транспорта. Пропенол добывали из селерата, редкого сырья, который на Таудаге имелся в изобилии и ради которого Шион сегодня купит эту планету.

— Эх, сюда бы ваюнского шептуна! — мечтательно сказал он, пряча руки в карманах плаща. — Он мигом бы нас доставил на верхний ярус этого дворца. Я рассказывал, как украл на Илларе королевское яйцо?

— Нет, амари, — ответил секретарь. — Смею заметить, что мы могли бы в два раза быстрее добраться до центрального входа, если бы выбрали маршрут, где есть транспорт.

— Знаю. Но мне хотелось посмотреть на город. Ты знаешь, что по столице можно составить портрет всей планеты?

— Если обладаешь нужным опытом.

— И глазом оценщика. Планетка немного запущена, конечно. Много чего надо будет переделать, чтобы наладить нормальное производство фост-аккумуляторов, но здесь есть селерат. А эти идиоты не придумали ничего лучше, как покрывать им дороги.

Он раздражённо топнул ногой по серой упругой массе.

— Зато шахты с орхоном на грани истощения.

— Да, типичная картина. Каждый мир, выйдя в открытый космос и натолкнувшись на себе подобных, начинает рьяно вкладываться в технологии и науку. Народы объединяются, страны смешиваются, локальные войны забываются, создается единый язык, и союзы рождаются — ух! Кремень! Каменистый шар становится мал для своих обитателей, вкусивших блага открытого космоса. Правители и послы отчаянно просят столь нужную энергию у соседей, воруют друг у друга, выдаивают свою планету, бодаются за колонии, но все как один заканчивают одинаково: энергетической катастрофой, а двери Раудана давно закрыты. И вот, в минуту отчаяния прихожу я!

В этот момент Шион и Локус подошли к западному входу дворца Тобольтов. Двери перед ними послушно разъехались, зажёгся свет.

Гости шли по длинной и почти пустой галерее Западного крыла. Стены были украшены барельефами, повествующими об исторических событиях, и разными скульптурами. Шион удостоил украшения коротким взглядом, покачал головой, словно сожалея о падении этого мира, и молча дошёл до центрального холла.

Здесь кипела жизнь: сновали рабочие, служащие, десятки лифтов доставляли потоки людей из одной секции центральной башни дворца в другую.

Шион и Локус миновали холл и направились в дальний конец широкого коридора с многочисленными лифтами. Им был нужен один конкретный лифт, двери которого открывались только по специальному пропуску, лежавшему в кармане Шиона.

— Прекрасная обстановка! — сказал Шион, когда двери лифта закрылись.

— Суета и стресс зашкаливают, — согласился Локус.

— И все они знают о проблемах начальства. Их страх перед будущим настолько силен, что в гробу они видали ценности родины и патриотический бред. То, что надо.

Шион спрятал курительную трубку в карман пиджака, прицепив к лацкану застёжку золотой цепочки в форме заострённого пера, которая украшала мундштук.

— Их пятнадцать, — сказал он Локусу, при помощи телепатиии изучив приближавшийся верхний этаж. — Правители самых крупных стран Таудага. И все отчаянно нас ждут, хотя будут пытаться корчить из себя невесть что.

— Типичная ситуация, амари.

— Абсолютно. Ничего интересного.

Двери лифта открылись, явив гостям просторный круглый зал в кремово-золотистых тонах, с широкими окнами и серебристыми занавесками. Зону каждого из четырёх лифтов окружали по две изящные арки, на вершинах которых красовались гербы основных стран планеты, вырезанные из лилового леуминара, он же фиолетовый алмаз. Камень бесспорно редкий, но кроме эстетики от него пользы никакой. Посреди зала возвышался белый диск стола, идеально гладкий, словно расчищенная площадка для постройки карьерной башни. Только едва заметные синие линии на нём намекали на высокие технологии.

Четырнадцать мужчин стояли, сидели и нервно