– Уши большие и глаза вытаращенные – вот и все сходство.

– А мне кажется, они очень похожи.

– Нет, нет. Тем более книжка вышла в 1965-м, а Мишка появился в 1980-м. Чебурашка все-таки старше.

– Я как раз и имею в виду, что Мишка у Чебурашки кое-что позаимствовал… Скажите, а хвост есть у вашего персонажа?

– Есть. Маленький. Пупырышек такой.

– А пардон, какого пола Чебурашка?

– Мужик.

– А будет он жениться, плодиться?

– Ну такой проблемы я перед ним не ставил… Предлагали мне написать про то, как Чебурашка ищет своих родственников…

– На сайте «Одноклассники.ру»?

– Да, кстати, хорошая мысль. Надо войти туда на сайт и зарегистрироваться – «Чебурашка ищет друзей и родственников».

– С ним какие-то изменения происходят – или это застывший персонаж?

– Ну что-то с ним случается. Есть история про то, как Чебурашке надоело жить в телефонной будке, и его друзья устроили демонстрацию перед мэрией – чтоб дали квартиру. Приехал чиновник, посмотрел и говорит – действительно, у вас маленькая площадь. Но если мы положим будку на бок, у вас площадь сразу утроится!

– Это вы про оба нацпроекта в одном флаконе – каждому дать наноквартиру?

– Они добились своего, и Чебурашка таки получил квартиру.

– Стоп, а дом же они строили, для друзей! У него ж должна уже быть квартира? Что он ее, продал?

– Нет, не так. Тот дом, который построили друзья, они отдали под детский сад, и в нем Чебурашка работает игрушкой.

– А! Дом перевели из жилого фонда в нежилой! Понял… Я слышал, японцы активно работают с Чебурашкой. Неужели они его выше оценили, чем русские?

– Значительно выше. Он хорошо лег на японский характер! Японцы – нежные такие люди…

– Особенно нежные у них самураи.

– Да… Сейчас японцы готовят выставку о происхождении Чебурашки, они попросили у меня вещи, имеющие отношение к созданию персонажа – рисунки, черновики. Они делают очень обаятельные игрушки: всякие фартуки, коврики, подушки, часы – все что хочешь. А еще они сделали Чебурашку, у которого глазки закрываются.

– А там дети хоть понимают, что это русская тема?

– Конечно! Они даже слово «Чебурашка» пишут на русском языке!

– Я слышал что это все от слова «чебурахнуться»? Вы его где услышали?

– Я однажды услышал его от своего приятеля. Редкое слово, редкое… Я услышал его – и приспособил к литературе. Если б я не сказал, что оно есть в словаре Даля[3], все б думали что это я сам придумал…

Индиго

– А что дети индиго, про которых сейчас столько говорят?

– Я не знаю, массовое ли это явление. Но могу сказать, что вокруг меня есть несколько таких детей. Они очень быстро соображают, мгновенно осваиваются в любой ситуации, они чрезвычайно эгоистичны. Умеют подчинять себе окружающих – даже родителей.

– Это все вроде же хорошо? По теперешним временам?

– Трудно сказать, во что это выльется… Если этого ребенка как в пазл в какой-то вставить в коллектив, в среду, где он не будет выделяться, не будет считать себя царем человечества, – одно дело. А если он будет считать себя сильно умным, то, скорей всего, поглупеет годам к пятнадцати и вся его индигость уйдет. Это хрупкий материал такой…

– Это вы сейчас про внуков своих говорите?

– Про внуков и про других ребят, с которыми сталкиваюсь. В каждом классе таких сейчас по три-четыре человека… Они очень моторные, мешают другим заниматься. Хотя, может, это явление всегда было? Просто все было иначе: меня двор шлифовал, а теперь внуки сами взрослых шлифуют. Двор учил не преступать законов товарищества, не жадничать, я в итоге стал более или менее управляемым.

– А теперь двора-то нету.

– Нету…

– Спасибо Юрию Михалычу за точечную застройку!

– Ура!

Приложения

Приложение 1. Петр Авен. Мечтал стать писателем, но…

Банкир Петр Авен («Альфа-Банк») известен не только как спец по экономике и министр в гайдаровском правительстве – но и как человек, с детства мечтавший стать писателем.

Переквалифицироваться в литераторы он планировал, когда ему стукнет пятьдесят.

Deadline давно прошел. А воз и ныне, как говорится, там.

Человек, который может выполнить, пожалуй, любой свой каприз, – не смог реализовать главную мечту своей жизни.

Отчего так получилось? И на что тогда надеяться простым смертным? Вообще богатые над златом чахнут или радуются жизни не хуже нашего?

Литература и я

– Петр! Хочу с тобой поговорить как с писателем.

– Я-то как в писатели попал?

– Что значит – как? Я прекрасно помню твою историю про то, как твой отец тебя не пустил на филфак, а заставил получить «нормальную мужскую профессию» – экономиста. И ты всегда говорил, раньше, что как только тебе стукнет полтинник, ты бросишь банк и уйдешь в писатели. Я, честно говоря, в это простодушно верил, какое-то время. А теперь тебе пятьдесят четыре, и ты всё еще банкир…

– Ну… Я не писатель хотя бы потому, что не написал в жизни ни одной художественной вещи.

– Не написал – но ведь хотел бы? Мне кажется необычайно интересной эта тема: человек всю жизнь мечтал о чем-то, а когда это стало ему доступным, он вдруг отказался от своей мечты.

– Стоп, стоп. Я хотел заниматься публицистикой и, возможно, литературной критикой. Я не хотел писать художественную прозу.

– Как – не хотел? Не путай меня.

– У меня было ощущение, что я сочинить сюжет интересный не могу. Другое дело – публицистика.

– Ну это уже детали. Не очень важные. Особенно теперь, когда и fiction, и non-fiction соединились в один литературный поток. «Я помню чудное мгновенье – это fiction или non-fiction?» Хороший вопрос?

– Да.

– Поэзия как высшая форма литературы – она не fiction. Потому что как же придумать чувства? Хорошая поэзия имеет дело только с настоящими чувствами.

– Поэзию надо слушать – слушать, что диктует Бог. А не сочинять.

– И всё-таки. Меня таки волнует твое старое интервью мне же про то, что ты хотел уйти в писатели. Ты такой не один среди бизнесменов. Вот и твой коллега Кох с юных лет хотел стать писателем… Считая что эта профессия – единственно достойная для мужчины.

– Не единственная мужская, но одна из очень достойных профессий. В жизни мало чем есть смысл заниматься, и литература – одно из таких занятий. Так же, как и поэзия. Вот мне твой жанр, в котором ты пишешь, очень близок. Я бы занимался чем-то похожим – если б занимался. А еще мне очень близок из современных авторов, по жанру и вообще, – я с ним дружу, правда, – Витя Ерофеев. Витина книжка «Хороший Сталин» – художественная проза. С очень сильными элементами публицистики. С