Шрифт:
Закладка:
– Да, я говорил, что детских писателей человека четыре бывает в одно десятилетие на плаву. Сейчас больше. Но про расцвет пока рано говорить. Скажем так: через асфальт пробилось несколько ростков.
– Эдуард Николаевич! Занимаясь детской литературой, вы определяете, каким будет следующее поколение. Что вы им вложите, то и будет, такими они и станут. Так?
– Нет. Куда мне… Телевидение и компьютерные игры – вот что влияет на детей! А потом уже идут детские писатели, и то если родители купят книжку…
– Вот – сделали детский телеканал «Бибигон»… Был когда-то разговор, что его отдадут вам.
– Были переговоры, но… начальники меня не любят. Я слишком самостоятельный.
– Что значит – не любят? Вас даже Путин с юбилеем поздравил!
– А что ему еще оставалось делать? Еще бы он меня не поздравил!
С «Бибигоном» была такая показательная история. Я там выступал. Читаю текст… Там была сценка, когда мой герой заделывает с детьми дырки в окнах перед зимой и говорит: «Дырки бывают даже в бюджетах, в том числе и государственных». Мне сразу делают замечание: «Так нельзя говорить!» Что значит – нельзя? «Не надо». Бред… При большевиках такой трусливости не было.
– У вас при старом режиме даже кости в мясе прошли! Когда Шарик говорил: «Я магазинное мясо больше люблю, там костей больше».
– С боями, правда, те кости прошли.
– Хотя это уж настолько была антисоветчина…
– Вот такое детское телевидение открыли: оно со связанными руками. Оно должно будоражить, оно должно привлекать! Каждая передача должна быть событием! А сейчас фильм показали, что-то рассказали – ну и слава богу. Какие-то передачи типа «Умники и умницы»… Которые ничего никому не дают.
– Ну а че, вроде ж неплохо – вопросы, ответы…
– Но что дети вынесут из этой программы? В каком году родился Лопе де Вега? Что это? Это все говорильня и больше ничего.
– С другой стороны, я сам иногда думаю: может, не надо уже всем подряд идти к детям, выступать перед ними…
– У меня тоже такое мнение. Детям нужны особые люди. А то так у нас и Ксения Собчак начнет вести детскую программу…
– Вот, например, Тина Канделаки вещает детям, а вас не пускают.
– Да… А еще недавно открылось детское радио! Я слушаю. Пока оно веселое, по манере – живое. Недавно там обсуждали вопрос: почему у верблюдов бывает и один горб, и два? Вопрос дурацкий и неожиданный, но тем он интересней. И ведущая объясняет…
– Кстати интересно… Вы не запомнили ответ?
– Запомнил.
Дальше Успенский мне объясняет про горбы, а после добавляет:
– Это очень просто рассказано и интересно. Я приблизительно представлял, но не так точно, не так полно…
– О влиянии на детей: вас, значит, все-таки родители контролируют. Вы не напрямую идете к детям.
– Ну я же и сам себя контролирую. Я самый главный контролер! Но я распоясываюсь, я не позволяю себе быть не дерзким. Я стараюсь быть дерзким. Недавно я нашел свое старое стихотворение… Там мальчик заболел, вызвал доктора. И у меня в черновиках были такие строчки:
Врач погладил его по затылочку,
попросил написать в бутылочку.
Ведь обязаны врачи
брать анализы мочи.
Тогда, при большевиках, я даже думать не смел, что это можно вставить в беловой вариант. А теперь подумал: «Господи, но ведь это нормальнее строчки! Это ж не хулиганство!» Почему нельзя об этом сказать? Так что я, наверно, это вставлю…
– Вот вы говорили, что вам достаточно 15 минут в день по ТВ, и вы б смогли все телезрителям объяснить. А что именно?
– Я так говорил, да?
– Да.
– Довольно дерзкое заявление…
– В вашем стиле. Как вы любите.
– У меня есть две темы для ТВ. Первая – это пропаганда детской литературы. За 15 минут эфира я рассказал бы про того же Востокова, того же Переляева… И про других трех авторов. А они бы рассказали по маленькому стихотворению или прочли бы по маленькому рассказику. Дети увидели бы их, послушали – и захотели бы с ними познакомиться поближе. А вторая тема у меня для взрослых. Я хотел бы им объяснить, что не надо засорять страну. Когда идешь в лес, бери с собой пластиковый пакет. Я говорил бы об этом каждый день! И, думаю, месяца через два люди пошли бы в леса и стали бы их чистить от мусора. Потому что у них есть совесть, и, если их призывать и постоянно напоминать… И я бы в эту передачу приглашал уважаемых людей, они говорили б то же самое. Я хожу в лес всегда с пакетом и складываю потом мусор в большую кучу.
– Вы думаете, что обладаете таким сильным даром убеждения? Что миллионы будут слушать вас и делать, что вы скажете?
– Вы знаете, лет 10–15 назад если я выступал по ТВ, то все люди, которые были поблизости, – все подходили к экрану всегда.
– И почему же они это делали?
– Может, потому, что мои выступления тогда были довольно дерзкими, и смелыми, и веселыми… Может, сейчас так не получится. Хотя какой-то дар убеждения у меня все-таки есть. А если б это у меня не получилось, на это место мог бы прийти другой человек. Более умеющий убеждать.
– Помните, Солженицын вел передачу?
– Да. Его потом сверху убрали.
– И знаете почему? Рейтинги были низкие, никто не смотрел. Мне сказали люди, которые принимали оба решения – и поставить, и убрать.
– Ну, это разные вещи. Когда на экране появляется Солженицын, на зрителя наваливается усталость от этой темы. Все понимают: сильней того, что уже было сказано, он уже не скажет. Интеллигенты думали: да, да, я знаком с этой темой, – и не смотрели. А простые люди… Думаю, для них это тяжело. Другое дело – говорить о том, что касается всех, здесь и сейчас, во дворе, в парке и на улице. На страну как будто падают из космоса кучи мусора! Надо его убирать! Есть примеры. Например – город Раменское. Там такая красота и чистота! Европейский город! Как будто мэр города порядок навел, настроил детских площадок… Когда мы с ним по городу идем, то люди подходят и благодарят его. В Раменском поставили памятник Чебурашке, и крокодилу Гене, и Шапокляк, и герои Простоквашино стоят. Никто это не ломает! Люди просто приходят и фотографируются. Вот когда из Жуковского попадаешь в Раменское, такое впечатление будто ты из России в Финляндию переезжаешь. Значит, можно!
– Что там за
