перетяните его.

Перед лицом встало лицо улыбающегося Артема.

— Вындин «двести»… — повторял боец.

— «Каркас», пошли со мной. Мне нужна твоя помощь, — на автомате сказал я.

«Каркас» молча поднялся и взял свой автомат. Я выбрал его, потому что из тех, кто там сидел, я не знал никого.

Я не знал, на что они способны. А там нужно было знать наверняка, что человек не подведет. Мы проверили боекомплект и выдвинулись в сторону дома с голубятней. Я шел впереди, а он прикрывал тыл. На город опустилась ночь, и мы, держась вдоль забора, быстро преодолели расстояние до позиции. За десять метров до калитки я снизил силуэт и, чуть пригибаясь и прячась за трубами забора, стал подкрадываться ближе.

Не доходя до позиции, я уловил движение и, присев на корточки, прислушался.

— Артем? — крикнул я в темноту и, не получив ответа, вставил глушитель в щель между воротами и калиткой и выпустил две коротких очереди на звук. В темноте что-то упало.

— Артем?

— Это я! Я живой, «Констебль»! — услышал я из темноты крики любителя пожарить картошечку.

Мы рывком заскочили во двор и я, наткнувшись на лежащее во дворе тело, законтролил его очередью в голову. Голос раненного доносился из дома. Осторожно подобравшись к двери, мы заскочили в дом и в дальней комнате обнаружили мужика, который лежал на полу и пытался залепить себе дыры в теле. Между подвалом и входом лежал мертвый Артем. Прямо был выход в огород к голубятне, где предположительно засел противник. Я стал стрелять в эту пустоту и кинул туда две гранаты, одну за одной. По нам из этой кромешной темноты стали вести ответный огонь. По звукам я насчитал примерно четыре или пять стволов.

— «Каркас», посмотри, где рация. Батарея должна быть у Артема в кармане.

— Слушай, там у ВСУшника станция есть. Можем их послушать.

— Слушать сейчас некогда. Нам связь нужна.

— А мне что делать? — застонал «трехсотый».

— Стараться выжить, — со злостью ответил я. — Рация ваша где?

— В подвале.

— «Каркас», я крою, а ты пулей в подвал. Нам нужна станция. Батарею с украинской поставим.

«Каркас» спустился в заваленный от взрывов подвал и нашел там еще двух наших «двухсотых», которых убило гранатами. Рация была там. «Каркас» выбрался оттуда, мы заняли позиции у обоих входов в дом и продолжили стрелять на звук. Один из украинцев засел в районе голубятни, и я закинул туда еще две гранаты. Выстрелы с той стороны прекратились. Мы дополнительно насыпали туда по магазину для закрепления успеха.

— Где они? — спросил «Каркас».

— В соседних домах по периметру. Темно, сука.

— Видимо, они зашли, а эти отдыхают. Фишкаря завалили, а этих тупо закидали гранатами.

— Тут, похоже, прибежал Артем и его убили, — стали мы восстанавливать картину боя с «Каркасом». — Эй, повар? Как вы пропустили сюда ВСУшников?

— Да как? Хохол один в дом зашел и спросил: «Что здесь за позиция?». Я говорю: «Классная позиция. Чай будешь?»

Он в меня стрельнул, я заполз в угол и затаился. А они там гранатами подвал закидали. А потом Артем пришел, и они его убили. Но это я уже не видел.

— Я же вас предупреждал целый день. — злился я. — А вы как эти алкаши-рыбаки: приехали, столик поставили, водочку достали и сидите тут закусываете, — ругал я этого пятидесятилетнего туриста.

Артем все время был в подчинении у «Айболита». Тот был жестким и обладал авторитетом еще с лагеря. А после того, как Женю ранили, пацаны поняли, что Артем мягче, и сели ему на шею. За что и поплатились.

Стрельба с той стороны не прекращалась. За украинцами была голубятня с пристройкой и дома вокруг, а за нами только наш дом. Огород был серой зоной, который разделял нас. Я держал оборону в дверном проеме в метре от мертвого Артема и глядя на него думал: «Тема, как же так?!». Он лежал на спине в неуклюжей позе с подвернутой под себя ногой. Пуля пробили ему каску и голову. Вокруг головы натекла кровь, в темноте казавшаяся лужей нефти.

— Слава Богу, что БК тут много, — разрядил тишину «Каркас».

— Думаю, продержимся.

Я вышел на «Горбунка» и доложил, что мы в полукольце и нам нужно подкрепление. Тут же на меня вышли ребята из соседней группы, которая занимала позиции в сотне метров отсюда на запад.

— «Констебль» — «Мажору»? Что там у тебя?

— Бой веду. ВСУшники просочились. Даже не знаю откуда они тут взялись.

— «Констебль», я сейчас приду к тебе с пацанами. Пароль будет… Помнишь, как мы в Попаске себя называли?

Я сначала затупил, а после вспомнил, что мы по-мальчишески назвали свой взвод «Апачи».

— Вспомнил! — ухмыляясь ответил я. — Будешь идти к нам, будь осторожнее.

Пока мы сидели и постреливали, со мной из комнаты стал разговаривать повар, как я назвал про себя этого раненого мужика. Видимо, ему было страшно одному, и он снимал свой страх разговорами. Было не ясно, насколько тяжело он ранен и выживет ли вообще.

— Как ты так чувствовал, что они придут?

— Да потому что тут война! — зашел я к нему в комнату и дал автомат. — Если меня завалят, хоть отстреливаться будешь. Диванный воин. Если увидишь, что я упал, и кто-то идет, стреляй.

— Как ты так знал? — не унимался он.

— Блядь! Это же как два пальца обоссать. Идет бой. Приехало неслаженное подразделение. Их нахлобучили.

Они разбежались, кто куда. Тут вероятность, что ты нарвешься на них, выше ста процентов. Заблудились. ДРГ. Да мало ли ситуаций? Ты на войну приехал, а не пожрать картошки!

Я вернулся на свое место, аккуратно перешагнув через тело Артема. Трогать я его не стал, потому что было понятно, что он мертв. Всякий раз, когда я невольно смотрел на него, в голове всплывали картинки из прошлого.

Как мы жили в одной палатке в Молькино, как он худел от нагрузок на тренировках, как мы тогда сидели в окопе, ожидая атаки украинцев. Как встречались и общались все эти месяцы, пока продирались к этому Бахмуту…. И вот он лежит тут с пробитой головой и его больше нет в этом большом теле.

— «Констебль» — «Крапиве»? — вышел на меня командир.

— Что случилось?

— Ведем бой с «Каркасом» примерно пять или шесть стволов против нас. «Вындин» «двести»!

— А я тут не мог тебя найти, чтобы с днем рождения поздравить!

— Спасибо. Отработаем — доложу. Конец связи!

Мы продолжили стрелять на звук выстрелов с украинской стороны. Говорить с командиром было некогда.

— Я пустой, — прошептал «Каркас».

— Иди заряжайся!.

Я занял