Шрифт:
Закладка:
— Онеказа, — встав, он шагнул ближе к возмущенной женщине, продолжающей недовольно говорить что-то, и, не заметив реакции на свое обращение, настойчиво повторил. — Онеказа!
— Что? — удивленно спросила она. — Экера, если ты опять начнешь извиняться, то клянусь Нгати, я…
— Согни ноги в коленях, пожалуйста. Совсем чуть-чуть.
Она растерянно поглядела на него, но все же чуть присела. А он, пользуясь тем, что ее лицо приблизилось к его, обнял Онеказу за талию, привлек к себе, и страстно поцеловал. Она, на секунду замерев в растерянности, ответила с не меньшей страстью. Последние следы сомнений растаяли, словно лед на жарком солнце, и всё, кроме близости любимой, отошло на второй план. Он чувствовал ее объятия, слишком крепкие, но ничуть не менее желанные от этого, чувствовал ее судорожно сжатые на его плече и торсе пальцы, словно пытающиеся удержать его навсегда, и частый стук ее сердца. Кьелл увлекся их поцелуем и его сладостью, даже слишком. Внезапно, они одновременно отстранились — ойкнувшая Онеказа с виноватым выражением лица, и Кьелл, задумчиво скривившийся.
— Больно? — тихо спросила она.
— Скорее, неожиданно. Кто же знал, что твои зубки настолько острые? Ну да ладно, не обращай внимания, — он снова потянулся к ее губам, но женщина удержала его, положив ладонь ему на грудь.
— Подожди, пусть твой язык подживет. Не нужно поить меня своей кровью.
Он рассмеялся, и, дотянувшись-таки до ее губ, коснулся их своими в целомудреннейшем из поцелуев. А потом он положил руки на ее бедра, упругие и пышные, и под удивленный вздох женщины потянул вниз ее набедренную повязку.
Какое-то время спустя, они, уставшие и удовлетворенные, лежали на большой кровати одного из номеров второго этажа купальни. Он, мечтательно улыбаясь, поглаживал плечо женщины, светло-апельсиновая кожа которого была покрыта мелкими бисеринками пота. Онеказа, расслабленно лежа на боку, рассматривала его из-под полуприкрытых век.
— Люблю тебя, — выдохнул он в милое ему лицо простые слова, что не раз уже повторил ей в эту ночь. — Обожаю. Жить без тебя не могу, любимая моя, единственная.
— И я тебя люблю, — прошептала она. — Ароха нуи[1]. Любимый. Мой, — и потянулась к нему губами.
Они некоторое время целовались, наслаждаясь близостью друг друга. Досадный случай с распоротым языком Кьелла, к счастью, больше не повторился. А ещё он понял, наконец, что за аромат, идущий от любимой, так волнует его и кружит ему голову. Всего лишь запах ее пота.
— Ты совсем по-другому вела себя со мной в последние месяцы. Чуть ли не в открытую оказывала мне знаки внимания, — уже спокойнее заговорил он. Кьелл чувствовал потребность выговориться, избавиться от последней шелухи неуверенности, что загрязняла его дух. — Я видел, но не придавал всему этому значения — слишком был погружен в свои сомнения, страхи, ночные кошмары…
— Все закончилось хорошо. Остальное не важно — она улыбнулась, довольно жмурясь.
— Закончилось? То есть, мы теперь вместе?
— Да, ароха нуи, — она потянулась к нему и нашла его губы своими. Ответив на поцелуй, он провел пальцами по ее щеке, вверх, к жестким косичкам ее волос.
— Чего ты испугалась в моих мыслях в тот вечер? — задал он ей так долго мучивший его вопрос.
— Твоих желаний. Эта ваша чужеземная штука, под названием «брак»… или все же «семья»? Почему ты так её хочешь? Я искала воспоминания о ней в твоей памяти и нашла столько неприятного, странного… Экера, я подумала, ты хочешь загнать меня в некую форму рабства. Это испугало меня, слишком сильно, — она пристыженно улыбнулась, придвигаясь ближе к нему.
— Я люблю тебя, и хочу быть с тобой вместе всю свою жизнь, — просто ответил он, обнимая ее. — Во всех моих жизнях это подразумевало брак и семью. А что до странного и неприятного… ну, я состоял в несчастливом браке в прошлом… прошлой жизни, — быстро поправился он. Юный по меркам бледных эльфов Кьелл Лофгрен никак не мог успеть пожениться-развестись. — На это ты и наткнулась.
— Экера, я не знала. Все эти воспоминания выглядели слишком яркими. Прочитав их после ощущения твоих чувств ко мне, я словно опустилась в кипяток в прохладный день, — женщина вздрогнула, покачав головой. — И наговорила тебе всякого, перечеркнув нашу близость с бесповоротностью, достойной глупого подростка. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять: я не хочу, чтобы ты покидал меня. Хоть этого и не случилось, ты стал другим. Куда-то делись все твои мысленные комплименты, — она широко улыбнулась.
"Безумно люблю тебя, прекраснейшая из женщин," подумал он.
— Да, именно так, — мурлыкнула Онеказа и коснулась губами его щеки. — Мне очень их не хватало. Но я знала, что ты все еще неравнодушен ко мне. Я давно заметила, что чувствую твоё присутствие, и ощущаю твои эмоции, даже без помощи псионики. Одну такую твою эмоцию я ощущала всегда, когда ты был рядом. Это… словно солнце, светящее только мне. Словно огонь, неспособный обжигать. Я начинала чувствовать себя тоскливо и одиноко, проведя сколько-нибудь долгое время без этого светила, горящего только для меня. Без тебя, — последние слова она прошептала куда-то в шею Кьеллу, прижимаясь к нему всем телом.
— Значит, из-за того, что я не хотел тебя никому отдавать, ассоциируя это с браком, мы и провели столько времени порознь? — Он откинулся на подушки, мокрые от их пота.
— Экера, ты опять об этом? — Онеказа беспомощно улыбнулась, ложась рядом.
— Да. Я не могу поверить, что это было простое непонимание. Я надумал себе боги знают что…
— Ну, разумные делают странные вещи, когда не понимают друг друга, — она виновато улыбнулась, но вина в её улыбке тут же сменилась игривостью.
— Если хочешь знать, в вечер нашего свидания я была твердо намерена провести ночь с тобой. Как и многие последующие ночи. Как же, знаменитый Видящий! Твоя легенда бежит впереди тебя. Победитель драконов, спорящий с богами, спаситель поколения разумных и лично моей жизни, — она понизила голос, улыбаясь, — и так трогательно в меня влюблен… Как не осчастливить
