Губернатор Гудрич записал в своем дневнике 20 октября 1921 года о своем прибытии в Маркштадт Саратовского округа, город, который до недавнего времени назывался Екатерининштадт в честь Екатерины Великой. Для его визита ему предоставили единственную машину в городе, редко используемый «Кадиллак», захваченный у армии Деникина. Когда его везли за рулем по улицам, Кадиллак завернул за угол и столкнулся лицом к лицу с верблюдом и лошадью, запряженными в фургон, груженный картофелем. На куче картошки, скрестив ноги, сидел хозяин. Гудрич описывает происходящее так: «Должно быть, это был первый автомобиль, который верблюд когда-либо видел, потому что, как только он увидел этого дьявола, направляющегося в его сторону с дымом из выхлопной трубы, он издал хриплый стонущий крик и, развернувшись, помчался по улице, волоча лошадь за собой и рассыпая моджак и картошку по земле».

Когда владелец отправился вслед за своей охваченной паникой командой, группа обрадованных детей увидела свой шанс и начала собирать рассыпанную картошку, что заставило крестьянина отчаянно бежать обратно к перевернутой тележке — как что-то из произведений Чаплина или Китона. Верблюд и лошадь, наконец, остановились на некотором расстоянии по дороге, «верблюд удивленными глазами смотрел на странное чудовище». Гудрич дал мужчине двести тысяч рублей за потерянную картошку и его неприятности и продолжил свой путь.

Это отвращение к автомобилю было свойственно не только животному миру: в Уфе сообщалось, что, когда грузовик АРА прибыл в небольшую деревню, «все люди вышли и хотели избить водителя, утверждая, что он привез к ним «дьявольскую машину».

Со временем АРА удалось создать в умах местных жителей позитивную ассоциацию с автомобилем, которая раньше ассоциировалась только с оккупационными белыми или красными-угнетателями. Расс Кобб написал в ответ в штаб-квартиру Саратова во время инспекционной поездки по внутренним районам: «Когда мы прибывали и останавливались в деревне, автомобиль был окружен всеми жителями города, единственными другими автомобилями, которые они видели, были те, на которых коммунисты приезжали, чтобы расстрелять их и забрать зерно».

Однажды Кобб оставил свой «грязный старый фливвер» стоять на улице в городе Каменка, а вернувшись, обнаружил, что крестьяне украсили его цветами.

На протяжении всей документации АРА в фотографической или письменной форме постоянно присутствует изображение детей, бегущих навстречу автомобилю или грузовику АРА. Среди рекламных плакатов АРА, сделанных руками русских, есть один, на котором группа оборванных сирот приветствует грузовик с надписью «Американская администрация помощи». Художнику не пришлось бы далеко ходить за вдохновением.

В отчете АРА из Одессы в июле 1922 года упоминается о «веселых молодых людях, играющих, кричащих «Арах» всякий раз, когда проезжал автомобиль АРА. Именно от детей мы получаем спонтанное признание благотворительной работы, поскольку они ничего не смыслят в политике, и никакая пропаганда не может убедить их, что их лучший друг — это не тот, кто их кормит».

Другой американский очевидец в Одессе отметил впечатление, произведенное на местное население организацией АРА relief, которая была проведена так быстро, «что трудно себе представить, и сомнительно, существовала ли когда-либо организация, которая завоевала симпатии и уважение населения так основательно и быстро, как АРА Достаточно проехать по улицам города, поселков или деревень в автомобиле АРА и послушать приветственные крики, которыми его приветствуют, чтобы убедиться в популярности АРА».

В конце миссии были сотни благодарственных писем в адрес АРА, написанных детьми и взрослыми, многие из которых были украшены рисунками и акварелями. Преобладает образ празднично встреченного автомобиля АРА. Он стал символом американской благотворительности.

В Уфе знаменитый полковник Белл обычно разъезжал по городу в компании медвежонка. Это был подарок Беллу от благодарных местных жителей. Один из сотрудников Уфы вспомнил, что медведь ездил с Беллом «по каждому поводу» и был своего рода талисманом АРА. Сообщается, что однажды он пролил большую банку меда на заднее сиденье Ford. Цитируются слова Белла о том, что это животное «однажды чуть не до смерти напугало женщину и лишило жизни нескольких других».

Белл получал всевозможные подарки от местных жителей, в том числе пару шестинедельных волчат. Когда они начали мучить медведя, ему пришлось отдать их всех.

Шафрот рассказывает историю о поездке на автомобиле за пределы Самары 1 мая 1922 года на Ford camionette, «с помощью которого можно произвести буржуазное впечатление». За рулем машины сидел шофер Шафрота, пулеметчик во время войны. В этой конкретной поездке «Форд» застрял в грязи, и его нельзя было сдвинуть с места. На расстоянии Шафрот смог разглядеть церковь и окружающие ее крестьянские хижины, поэтому он отправился пешком в то, что оказалось татарской деревней Лопатино. Там он обнаружил председателя комитета АРА, главу сельского совета и четырех или пятерых «крепких» крестьян, которые вызвались попытаться спасти Брод. Их стремление помочь может быть объяснено тем, что за несколько дней до этого в деревню прибыла американская кукуруза.

Как только «Форд» был извлечен из грязи, советский начальник настоял, чтобы Шафрот переночевал в деревне. От деревни их отделяло препятствие в виде ручья, но этот полный энтузиазма чиновник заявил, что, если понадобится, выведет всю деревню и переправит вброд. Они вскочили на борт и подъехали к берегу ручья, на противоположной стороне которого возвышалась татарская мечеть. «Не прошло и нескольких минут, как мужчины, женщины и дети столпились на берегу со всех сторон. К передней части машины была прикреплена веревка, брюки закатаны, и почетный караул численностью около тридцати человек вошел в воду и вытащил нас на берег под крики и восторг детей на берегу».

В отличие от Чарли Вейла, Шафрот не чувствовал необходимости топить эту сцену в праздновании водки. Он пережил этот эпизод, сохранив свою гордость, потому что виной всему были не характеристики автомобиля АРА, а всемогущая весенняя грязь.

Русская зима сопряжена с различными испытаниями. Преемник Шафрота в Самаре, Рон Аллен, сказал, что инспекционная поездка на юг, в Ставрополь, в декабре 1922 года вызвала у него и АРА большое замешательство, хотя он утверждал, что в основном виноваты стихии. Он посоветовал Москве отказаться от всего автомобильного транспорта зимой. «Снег создает совершенно новую систему дорог, соединяющих внутренние пункты, и это дороги, которые делают невозможным движение автомобилей». Лошадь и сани, написал он, значительно расширили бы контроль АРА.

Не говоря уже о престиже. Если бы я проезжал по Курмутчу в окружении толпы арабов — или даже бугурусланцев с рыжими пятками, фырканьем в ноздрях и колокольчиками, это во многом заставило бы людей забыть, что я однажды сломался на Большой улице, когда Ford 114 потерял управление. Ford благородно пытался внести свою лепту, но после того, как он походил для армии на Рейне и пошумел для Красного Креста в Риге, для A.R.A. осталось совсем немного.

Гордость АРА стала привязана к