Вскоре они отправились дальше. Ман видел, что Рашид в печали, и какое-то время они оба хранили молчание. Затем Рашид сказал:

– Такие тонкие нити удерживают нас на бренной земле… И мир наш так несправедлив… это сводит меня с ума. Если тебе кажется, что у нас плохо, ты еще не видел Сагал. Там есть бедняк, которого обокрала и бросила умирать собственная семья – да простит их Господь. А взгляни на вон тех стариков… – Он показал пальцем на пару в лохмотьях, попрошайничавшую у входа в свою хижину. – Их выгнали на улицу родные дети, которые живут более-менее сносно.

Ман посмотрел на стариков – тощих, убогих, грязных – и дал им несколько монет. Они потрясенно уставились на деньги.

– Они совсем нищие, им даже есть нечего, а дети не помогают, – продолжал Рашид. – Сперва пытались перевалить эту обязанность друг на друга, а потом и вовсе решили, что ничего не должны родителям.

– На кого работают дети? – спросил Ман.

– На нас, – ответил Рашид, – на нас, великих и добрых.

– Что же вы их не образумите? – спросил Ман. – Скажите им, что родителей надо уважать! Пусть наведут порядок в семье, иначе вы не будете давать им работу!

– Хороший вопрос, – сказал Рашид. – Только задать его лучше моим почтенным отцу и деду, а не мне, – с горечью добавил он.

8.9

Ман лег на плетеную кровать и уставился на пасмурное – по сравнению с вчерашним – небо. Увы, ни облака, ни звезды не могли подсказать ему, как написать Саиде. Он вновь с раздражением подумал об отце.

Заслышав шаги, он приподнялся на одном локте и повернул голову на звук. К чарпою направлялись огромный, медведеподобный дядюшка Рашида и его приятель гуппи.

– Ас-саляму алейкум.

– Ва-алейкум ассалям, – ответил Ман.

– Все хорошо?

– Вашими молитвами, – кивнул Ман – А у вас? Откуда идете?

– Навестил вот друзей из соседней деревни, – сказал дядя Рашида. – И друга с собой взял. Сейчас собираюсь зайти в дом, но его мне придется оставить здесь, с тобой. Ты не против?

– Конечно не против, – соврал Ман, которому вообще никакой компании не хотелось, а уж тем более компании гуппи.

Дядя Рашида, заметив несколько разбросанных по двору чарпоев, взял по одному в каждую руку и поставил их ребром к стене веранды.

– Вроде дождь собирается, намокнут, – пояснил он. – Да и вообще, так их куры не портят. А где Рашид, кстати?

– В доме, – ответил Ман.

Дядя Рашида рыгнул, огладил короткую колючую бороду и добродушно продолжал:

– Знаешь, он пару раз сбегал из дому и жил у меня. В школе он был тот еще задира, вечно лез в драки. И в Варанаси ничего не изменилось, хотя он поехал туда изучать религию. Религию! Зато в Брахмпуре что-то у него в голове встало на место, остепенился парень, поумнел. А может, перемены еще в Варанаси начались… – Он задумался. – Так часто бывает. Увы, он не ладит с родней… Сам на неприятности напрашивается. Рашид все принимает в штыки, всюду видит несправедливость – нет бы сперва подумать да посмотреть, что к чему! Ты его друг, поговори с ним. Ладно, я пошел в дом.

Оставшись наедине с гуппи, Ман какое-то время молчал, не зная, что сказать. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось. Гуппи, удобно устроившись на чарпое, спросил:

– По красотке тоскуешь?

Ману стало досадно и немного не по себе.

– Знаешь, я ведь могу показать тебе Бомбей, – сказал гуппи. – Поехали вместе! – При слове «Бомбей» он сразу оживился. – Там этих красоток тьма! Хватит, чтоб ублажить всех томящихся от любви парней вселенной! Табаку не найдется?

Ман помотал головой.

– У меня там первоклассный дом, – продолжал гуппи. – Вентилятор есть. И вид красивый из окна. Жары такой нет. Я покажу тебе иранские чайные дома, пляж Чоупатти… Возьмешь жареного арахиса на четыре анны – и можно увидеть целый мир! Жуй, гуляй да наслаждайся красотой: волны, нимфы, фаришты, красотки-бесстыдницы купаются на виду у всех, и можно даже купаться с ними…

Ман закрыл глаза, но уши закрыть не мог.

– Кстати, ведь именно под Бомбеем я стал свидетелем удивительной истории, которую никогда не забуду. Расскажу, если хочешь, – продолжал гуппи.

Умолкнув на секунду и не встретив сопротивления, он начал рассказ о событиях, не имевших никакого отношения к происходящему.

– Как-то раз в поезд зашли дакойты-маратхи, – завел шарманку гуппи. Поначалу он говорил спокойно, однако по мере развития сюжета все больше распалялся. – Они молча сели на станции, а как поезд тронулся, встали – целых шесть кровожадных злодеев! – и принялись угрожать пассажирам ножами. Все были в ужасе и беспрекословно расставались с денежками и украшениями. Дакойты обошли вагон и обобрали каждого, а в конце подошли к одному патану.

Слово «патан», как и «Бомбей», явно подстегивало его воображение. Гуппи почтительно вздохнул и продолжал:

– Патан – широкоплечий здоровяк – путешествовал с женой и детьми. У него был большой чемодан с вещами. Три дакойта обступили его со всех сторон и говорят: «Ну, чего ждешь?» – «Жду?» – переспрашивает патан. «Деньги давай!» – закричал один из дакойтов. «Не дам», – прорычал в ответ патан. «Чего?!» – завопил бандит, не веря собственным ушам. «Вы и так всех ограбили, – сказал патан, глядя на бандитов снизу вверх, – зачем вам еще и я?» – «Ну уж нет, выкладывай денежки, быстро!» – сказали дакойты. Патан понял, что пока предпринять ничего нельзя, и решил потянуть время: стал возиться с замком и ключом. Потом нагнулся к крышке, прикинул расстояние и вдруг – дхараам! – одним пинком сшиб одного из дакойтов с ног, а потом – дхоооош! – сшиб двух других головами и тут же выкинул их из поезда. Одного поднял за шею и пах, точно куль с зерном, и вышвырнул на улицу. Злодей сперва врезался в следующий вагон, а потом уж упал на землю.

Гуппи отер свое пухлое лицо, на котором от волнения и умственного труда – попробуй-ка вспомни все подробности! – выступил пот.

– Тут главарь дакойтов, который оставался в вагоне, выхватил пистолет и как пальнет! Дхаам!.. Пуля прошла навылет через руку патана и застряла в стене вагона. Всюду кровища, а дакойт опять пушку поднимает – сейчас снова выстрелит! Все в вагоне остолбенели. Патан голосом тигра зарычал на пассажиров: «Сволочи! Я один побил троих, а вы даже пальцем не пошевелили, чтобы мне помочь! Я за ваши деньги и богатство бьюсь, неужели никто не может отобрать у него пистолет?» Тут уж все очухались, схватили бандита за руку и не дали