Красные руны.

Потоки ревущего пламени, столь жаркие, что превратили обледеневшую землю в воду, погружая адептов по колено в рукотворный пруд, а затем и испаряя оную, поднялись в виде змеи. Змеи, подавляющей своим капюшоном грозовые облака.

Она, как и птица прежде, распахнула пасть и её шипение превратилось в град из тысячи огненных шаров.

Громовая Птица порхала среди них, рассекая пространство белоснежной молнией, но никак не могла улучить момент для новой атаки, а Артеус, все это время, прикрыв глаза и прислонившись лбом к посоху, читал длинное заклинание.

Хаджар знал о магии даже меньше, чем о Седьмом Небе, но и его познаний было достаточно, чтобы понять, насколько же был силен этот гений… чудовище, как бы его назвали, будь его сила известна массам.

Чем больше истинных слов в заклинании, тем сложнее его удержать в сознании и воплотить в реальность. Ходили слухи, что мастера-маги секты Сумеречных Тайн могли воплотить заклинания из четырех десятков слов. Хаджар же насчитал в речи Артеуса уже три десятка.

На тридцать первом у мага прыснула кровь из глаз и носа, но он не остановился. Произнес тридцать второе, после чего поднял посох в небо. Артефакт вспыхнул ярким, режущим глаза светом. Столпом солнечного луча он устремился в небо и создал нечто вроде колоссальной печати.

При всем при этом — несмотря на бурлящую магию внутри печати, заполненной таинственными символами и рунами, Громовая Птица все еще находилась под неумолимым гнетом Огненной Змеи.

Артеус не только использовал заклинание, которое сделало бы его личным учеником лучшей секты Чужих Земель, он применил сразу два.

Из печати, медленно, но верно, вытянулись две огромные руки — одна ледяная, а вторая огненная. Они обхватили Громовую Птицу, а затем исчезли, оставив после себя стремительно падающую на землю клетку, где половина прутьев пылала, а вторая сверкала кристально чистым льдом.

Поднимая облака пыли и камней, клетка упала с небес. Птица, в ней заточенная, все еще кричала и бешено била хвостами, но никак не могла освободиться.

Молнии больше не били с небес, а грозовые тучи постепенно исчезали.

Артеус не только пленил монстра, уровня Небожителя, но и полностью лишил его контроля над силами.

Огненная змея рассеялась в воздухе, а вместе с ней и золотая печать.

Парнишка покачнулся, но не упал — схватился за посох. Бледное лицо, залитое кровью, но все те же — светящиеся глаза.

— Она больше никому не причинит вреда, — произнес Артеус. — я понимаю вас, мастер. Понимаю ваши опасения. Но уверяю — я не буду обузой и случись необходимость, я смогу помочь отряду наших испытаниях. Помогу, либо отправлюсь к праотцам и матерям наших матерей. Но никогда, ни при каких обстоятельствах, я не стану…

Заглушая слова Артеуса, мимо него пронесся вихрь ветра, внутри которого ревели драконы на перьях птицы Кецаль. Сила удара была такова, что она подняла в небеса десятки торнадо и вихрей неистовой силы, разогнавших тучи на десятки километров.

Всего одним ударом, раненный, окровавленный Хаджар Дархан уничтожил Громовую Птицу. Да, она была лишена своих сил, но не природной защиты и крепости тела.

Адепты не могли поверить тому, что вместо яростного небесного хищника на земле лежало Ядро в форме искрящегося кристалла. Но, что удивило их куда больше — клетка так и осталась стоять невредимой.

Будто… будто удар мастера попросту её проигнорировал. И лишь Лэтэя и Аль’Машухсан поняли, что поступи Хаджар иначе — разбей он клетку, то все еще держащий связь с заклинанием Артеус мог действительно отправится к праотцам.

Безумный Генерал выпрямился. Рана на его теле закрылась.

Он смотрел в глаза юноши. Глаза, которые питали к нему — к Хаджару Дархану, неприязнь, смешанную с жалостью и сожалением.

Знакомый взгляд.

Такой он, когда-то давно, когда был слишком наивен и глуп, видел у самого себя. И это стало причиной того, что он мог назвать куда больше имен павших друзей и родных, чем тех, кто выжил.

Павших по его собственной вине.

Может быть его раздражал не маг-Артеус, а тот факт, что в юноше он видел самого себя столетней давности.

— Иногда, бывает так, Артеус, что приходится проливать чужую кровь. И единственное, что ты можешь сделать — не забывать о цене, которую платят все в этом мире, — Хаджар протянул ладонь и в неё легло ядро. Он посмотрел на него так, словно искал какие-то ответы, а затем швырнул под ноги Артеусу. — Это твоя добыча и напоминание. О цене.

Хаджар развернулся и, ни с кем, не встречаясь взглядом и не разговаривая, он направился обратно к дилижансу.

Впервые, за долгие десятилетия, ему хотелось напиться.

— Никто не должен платить цену за жизнь, — донеслось ему в спину. — И обязанность сильных сделать это реальностью.

Да, когда-то давно, Хаджар тоже так считал. Порой ему даже хотелось думать, что он считает так и сейчас, но правда в том… правда в том, что спустя столько войн, столько стран и столько лет странствий, он все еще не знал, где истина, а где пустые заблуждения юнцов.

Проклятые маги…

Глава 1549

Следующие несколько недель пути прошли вполне спокойно. Пару раз отряд наткнулся на бродячих монстров, отбившихся от своих стай, но с ними не возникло проблем — справился авангард и не потребовалось ни вмешательство Аль’Машухсана, ни Хаджара с Лэтэей.

Последние в данный момент сидели на козлах дилижанса, едущего практически в арьергарде каравана.

С каждым новым днем пути зима все активнее вступала в свои законные права. Небо опускалось все ниже и потягивалось серой пеленой, ветру дули жестче и холоднее, а цвета вокруг меркли. Из золотых и зеленых они превращались в коричневые, обещая вскоре омыть себя снежной белизной.

— Почему ты не оставил ядро себе? — неожиданно спросила Лэтэя.

Последние дни они редко говорили. Хаджар частенько пропадал вместе с пустынником за обсуждением предстоящей эскапады. А когда возвращался, частенько не заставал Лэтэю, которая либо тренировалась, либо медитировала, либо проводила время с Артеусом.

— Почему я должен был это сделать? — вопросом на вопрос ответил Хаджар.

Лэтэя потуже закуталась в толстую шаль, связанную из шерсти Парящих Зубров. Удивительных зверей северных долин Чужих Земель. Они