Шрифт:
Закладка:
— Артеус! — воскликнула Лэтэя, прекрасно понимая, что даже воину, специализирующемуся на скорости, было бы не легко отразить этот выпад.
Несколько воинов даже потянулись помочь волшебнику, но было уже поздно — они никак не успевали бы использовать защитные техники, да и вряд ли бы у простых Безымянных хватило сил остановить удар Мастера Мечника.
И лишь Небесные Императоры и Аль’Машухсан сохраняли спокойствие. Они, как и Хаджар, видели чуть больше, чем волшебник показывал на людях.
Так что, уже спустя мгновение, поляна погрузилась в гробовую тишину. Удар Хаджара — Кецаль, парящий на синем ветру, застыл, будучи замороженным чарами Артеуса. И, опять же, это не был артефакт или какой-то иной разовый туз в рукаве.
Все, что использовал волшебник — исключительно его собственные силы и возможности.
И то, что он был способен читать заклинания и призывать истинные слова быстрее, чем некоторые обнажали клинки — внушало не просто уважение, а что-то сродни мифическому восхищению.
Как бы Аглен не относился к своему младшему сыну, но нельзя было отрицать очевидного — Артеус родился гением. Возможно таким, что появляются на свет всего раз на десяток эпох.
— Яркие Звезды, — Аль’Машухсан осенил себя священным знаменем своей родины. — мне чудится или он и вправду настолько хорош.
— Вы можете нападать сколько угодно, мастер, — Артеус выпрямился. Он опирался на посох и полы его робы развевались на ветру. — но только в том случае, если вы решите меня убить — только тогда вам удастся разбить мои заклинания.
Хаджар повернулся к Лэтэе. Та выглядела ничуть не менее удивленной, чем и сам Хаджар. Он, конечно, ожидал, что мальчишка был способен. Но чтобы настолько…
— Значит можно переходить ко второй части нашей дуэли, — Хаджар достал из-за голенища простой нож из смертной стали и, пока все были слишком шокированы увиденным, ослабил тело и вонзил его себе под сердце.
— Что ты делаешь?!
— Мастер!
К нему одновременно бросились Аль’Машухсан и Лэтэя, но Хаджар остановил их взмахом руки, а затем оперся на вонзенный в землю меч.
— У тебя есть полторы минуты, парень, — тяжело произнес он. — после этого я потеряю сознание, мой контроль над телом ослабнет, и рана закроется. А когда я проснусь, то лично отведу тебя обратно в город.
— Но…
— Я не стану подвергать честных и достойных воинов смертельной опасности из-за прихоти мальчика-волшебника.
— Вы не поняли, мастер, — покачал головой Артеус. — что я должен сделать.
Вместо ответа Хаджар указал на запад. Оттуда к ним, разгоняя облака огромными крыльями, летела Громовая Птица. Небожитель первой стадии — равная по силе пиковому Небесному Императору.
— Убей её, потому что, поверь мне, она не станет думать дважды, перед тем как отправить всех нас к праотцам, а меня — в первую очередь.
Глава 1548
— Ты действительно Безумен, — прошептала Лэтэя, попытавшаяся оказать Хаджару поддержку, но тот лишь отстранился в сторону.
Это была их с Артеусом дуэль… а может, дуэль Хаджара с собственной совестью и завистью. Завистью, потому что он, в свое время, не смог сказать тех слов, что сейчас произносил молодой Лецкет.
Приближение птицы он ощутил еще с ночи. Его техника шага Белой Молнии, для завершения которой ему не хватало ядра именно этого зверя, служила своеобразным ориентиром при их приближении.
Вот только работала техника в обе стороны. Точно так же, как ядро Громовой Птицы могло завершить технику и сделать Хаджара даже быстрее, чем он был сейчас, так и сам зверь мог попытаться пройти испытание Небес и Земли и стать Первобытным Богом.
Птица, с размахом крыльев в двадцать метров, походила на сокола. С тремя парами крыльев, разделенным на две половины, длинным хвостом когтями на лапах, размером с ногу лошади и перьями, излучавшими электрические разряды, молниями плясавшие среди облаков.
Птица двигалась к ним с такой скоростью, что складывалось впечатление, будто она летит не по ветру, а парит прямо на самой молнии.
Цвета утренней лазури, с белоснежными вспышками по всему телу, она была настолько же прекрасна, как и смертельно опасна.
— В укрытие! — начал отдавать команды Аль’Машухсан. — Поднять щиты! Мы не успеем отраз…
Хаджар не надеялся на многое со стороны Артеуса.
Более того — он был готов в любой момент закрыть раны и вступить в бой с небесным странником, но об этом никому не стоило знать — парень должен был действовать так, словно от него зависела чья-то жизнь. Потому что, видят праотцы, в пути произойдет так, что это уже не будет тренировкой или проверкой на прочность…
И все же — юный Лецкет смог удивить.
Он что-то прошептал и в каждом его слове чувствовалась глубокая сила и мощь магии. Такова чувства Хаджар уже давно не испытывал. Возможно лишь от Чин’Аме, но тот, будучи драконом, оказался ограничен в своих возможностях познания истинных слов.
— Elmaonar! — воскликнул под конец Лецкет и вонзил посох в землю.
Почва, в радиусе десятка метров, промерзла так глубоко, что от простого веса адептов на ней появились неглубокие трещины.
Перед Артеусом кружились потоки жидкого льда — не настоящего, разумеется, а волшебного. Они все уплотнялись, пока не приняли форму четырехметрового лука.
Заскрипела тетива, созданная из потока ветра, а затем пропела свою охотничью песню, отправляя в полет искрящееся, белоснежное копье.
Оставляя позади себя шлейф обледенело воздуха, снегом падающего на плечи пораженным такой искусностью адептам, стрела-копье за доли мгновение преодолела огромное расстояние и заставило Громовую Птицу замереть, яростно замахав крыльями.
Небо почернело и, одновременно с ударами яростного грома, десятки молний, сплетаясь в единый шторм, раскрошили ледяной снаряд, превращая ледяную крошку в горячий пар.
Птица открыла клюв и рев, полный ярости и желания крови, обернулся нисходящим потоком тысячи молний. Они сформировали единый столп, толщиной с тот самый дилижанс, где обитал Артеус Лецкет.
Хаджар уже было выругался и собирался закрыть раны, как ощутил новый порыв.
— Вы шутите… — невольно произнес он себе под нос.
Маг, столь же искусный, как Артеус, в одной стихии, уже считался невероятной редкостью и достоянием, за которое поборолись бы многие секты и кланы, но то, что произошло далее…
Артеус на распев
