на поиски философского камня, дабы лечить все болезни, сделать людей долгожителями, победоносными, счастливыми, невидимыми, и поверившие ему разоряются, так ничего и не достигнув, сбитые с пути этими прельщающими их шарлатанами, которые будто бы умеют делать золото; любитель древностей тратит свои средства и время, чтобы наскрести коллекцию старинных монет, статуй, свитков, эдиктов, манускриптов и пр.; а этому непременно надобно знать, что происходило в древних Афинах и Риме, какое там было жилье, какая еда, какие дома, и заодно ему прежде всех других подавай самые свежие современные новости, из каких бы отдаленных краев они ни поступали, какие приняты проекты, происходили совещания, консультации и пр., quid Juno in aurem insusurraret Jovi{1823} [о чем Юнона шепнула на ухо Юпитеру], какие декреты обнародованы сейчас во Франции, а какие в Италии, кто был такой-то и такой-то, откуда он явился, каким путем и куда направляется. Аристотелю надобно определить течение воды в проливе{1824}; Плинию приспичило увидеть Везувий{1825}, и как они при этом спешат? Один теряет свое добро, а другой — свою жизнь. Пирр жаждет сперва покорить Африку, а затем Азию{1826}. Он хочет быть единственным монархом — во-первых; бессмертным — во-вторых; богатым — в третьих; и вообще всем повелевать — в-четвертых. Turbine magno spes sollicitoe in urbibus errant[2339] [В городах царит великое смятение от всякого рода нетерпеливых упований]; мы куда-то мчимся, скачем, беспрестанно о чем-то хлопочем, встаем затемно, ложимся за полночь, стремимся заполучить то, без чего нам было бы лучше обойтись (и, словно назойливые лоботрясы, во все суем свой нос); нам куда больше подобало бы успокоиться, сидеть себе тихо и наслаждаться досугом. А этот озабочен единственно только словами, чтобы lepide lexeis compostae ut lesserulae omnes [изысканные фразы сочетались друг с другом, подобно мозаике], чтобы не было ни одного неуместного звука и чтобы тем самым приукрасить ничтожное содержание, подобно тому как ты хлопочешь о своей одежде, стараясь угнаться за модой, быть изящным и учтивым, в чем и состоит твое единственное занятие, да и прибыль от него соответствующая. А у этого единственная услада — строительство; другой растрачивает силы на приобретение курьезных картин, копий всяких диковинок и земельных участков; третий полностью поглощен этикетом, титулами, званиями, посвящениями, а этот чрезмерно озабочен своей диетой, ему подавай такие-то и такие-то изысканные соусы, пищу только с такими-то приправами, да еще привезенную издалека, peregrini aeris volucres [птицу из чужеземных краев] и приготовленную особенным образом, а еще подай что-нибудь возбуждающее жажду и заодно что-нибудь утоляющее ее. Так он удовлетворяет свой аппетит ценой чрезвычайных расходов для своего кошелька и редко бывает удовлетворен тем, что ему подают, тогда как обычный желудок потребляет с удовольствием любую еду, никогда не испытывая отвращения. Другому вздумалось непременно получить розы зимой, alieni temporis flores [цветы в необычное время года], а воду из растопленного снега — летом, фрукты задолго до того, как они могут появиться или обычно поспевают, искусственные сады и рыбьи садки на крыше домов, все, что противоположно общераспространенному, что-нибудь прихотливое и редкое, в противном случае грош ему цена. Вот так неугомонные, разборчивые, изнуренные умы делают непереносимым во всех профессиях, ремеслах, действиях, занятиях то, что для более непритязательного восприятия нисколько не отвратительно, ревностно домогаясь того, чем другие так презрительно пренебрегают. Следовательно, из-за нашего дурацкого любопытства мы в действительности изнуряем себя, истощаем свои душевные силы и устремляемся, очертя голову, по причине нашего неблагоразумия, изощренных желаний и по недостатку осторожности и обрекаем себя на множество ненужных забот и хлопот, напрасных расходов, утомительных путешествий и мучительных часов; а когда добиваемся своего, возникает вопрос? Quorsum hoc? cui bono? А ради какой пользы? Ради чего?

Nescire velle quae Magister maximus

Docere non vult, erudita inscitia est[2340].

[Желать изведать то, что сам Творец

Не пожелал открыть — ученое невежество.]

К числу подобного рода увлечений и досаждающих обстоятельств следует отнести и неудачный брак; жизненное положение, которому Господь уготовил место в раю, почетное и счастливое состояние и столь великое блаженство, какое только может выпасть на долю человека в сем мире, если стороны пребывают в должном согласии[2341] и живут, как жил со своей Паулиной Сенека[2342]; однако если это неравный брак или в нем нет согласия, то худшей беды не бывает; нет такой чумы, которая сравнилась бы со сварливой, неряшливой, похотливой, глупой женой, с фурией или демоном. «Иметь такую жену, все равно что обладать скорпионом»{1827} (Сир. 26, 14), и «порочная жена принимает печальное выражение лица, у нее мрачная душа, так что лучше сожительствовать со львом, нежели содержать дом с такой женой» (25, 23, 16). Нрав такой жены под именем некоей Эуфорбии подробно описал Джованни Понтано (Ant. dial. tom. 2 [диалог «Антоний», том 2])[2343]. Та же самая беда случается от разницы в возрасте, так Цецилий у А. Геллия (lib. 2, cap. 23 [кн. II, гл. 23]) очень жалуется на старую жену: Dum ejus morti inhio, egomet mortuus vivo inter vivos, Я жду не дождусь ее смерти, а тем временем живу, как мертвец среди живых; а еще если между супругами по какому-либо поводу возникает взаимная неприязнь:

Судите сами, каково в постели с той,

Что ненавистною была тебе женой[2344]{1828}.

То же самое испытывает в подобных случаях и женщина:

At vos, o duri, miseram lugete parentes,

Si ferro aut laqueo loeva hac me exsolvere sorte

Sustineo[2345]{1829};

Родители, меня оплачете вы вскоре,

Когда убью себя, измученная горем,

Терпенье истощив.

Юная дворянка из Базеля была выдана замуж, повествует Феликс Платер (Observat. кн. I [Наблюдения, кн. I]) против своей воли за старика, которого никак не могла полюбить; она испытывала постоянную меланхолию и изнывала от горя, и, хотя ее муж делал все, что в его силах, дабы утешить ее, она оставалась безутешна и в конце концов повесилась. Он рассказывает и много других историй в том же роде. Таким образом, мужчинам досаждают жены, а тем в свой черед — мужчины, если они несходного нрава и положения, если он, к примеру, транжира, а она бережлива, если один из супругов человек порядочный, а другой