Очередной шум воздуха раздался рядом с ухом.

Жадный. Нетерпеливый. Один вдох за другим.

Зажмурилась, понимая, что за этим последует, только мое воображение оказалось скуднее реальности.

Горячие губы примкнули к маленькому клочку кожи, выбивая у меня неконтролируемый стон.

Низ живота прошибло, стянуло, острыми лучами заполняя все тело.

Всего один поцелуй.

Что же будет, если…

Страх немного ослабил остроту ощущений, позволяя вновь осознать себя.

— Не прикасайся ко мне, — зашипела, упираясь ладонями в плечи Малина.

Он отлип от шеи с усмешкой, но она быстро сменилось недовольством.

— Ты меня обманула.

И не испытываю по этому поводу угрызений совести.

— Я говорю правду, а ты не хочешь меня слушать.

— Ты моя истинная.

Ладонь уперлась в стену над головой.

Малин вновь усмехнулся.

Он не сдастся, пока я не признаю этот чертов факт.

Сглотнула вязкую горечь от мерзкого запаха, смешавшегося с желанной сладостью.

— Биомусор истинная — это вышка. Застрелиться, — припомнила слова Малина. — Я могу подать патроны, решим проблему одним выстрелом. Обещаю отмыть твою кровь с пола.

Усмешка стерлась с его лица. Он молчал, не двигаясь с места, только ладонь, упирающаяся в стену, сжалась в кулак.

Услышать подтверждение не то же самое, что утверждать самому, а вообще-то лучше не задавать вопросов, на которые не готов получить ответ.

Мы точно не по одну сторону, но, совершенно точно, оба не желаем этой истинности. Разумнее попытаться использовать всевозможные ресурсы для решения маленькой, но очень весомой проблемы.

Связные мысли формировались с трудом. Я могу собой гордиться: под жестким давлением желания одного конкретного человека я не теряю голову. Ну, может наполовину.

— Послушай, ни тебе, ни мне эта истинность не нужна, так? — судорожно выдохнула с ощущением, будто меня между ног облили керосином и подожгли.

Смяла в кулаках края кофты с двух сторон, чтобы бесконтрольно не наброситься на Малина. Этого только не хватало.

— От нее можно избавиться.

Хоть я и не уверена до конца, и доказательств нет, но я не перестану верить.

— Херня, — выругался Малин, не отпуская мой взгляд.

Он словно находился в панике где-то внутри себя.

— Карл Кристмал проводил опыты, но они засекречены. Мне до него не добраться, а ты можешь.

Дыхание участилось непроизвольно, только ухудшая состояние.

Еще немного, и здравая часть меня поляжет храброй, достойной, но бессмысленной смертью.

— Предлагаешь мне стать подопытным? Проводить над собой эксперименты? — губы Малина снова изогнулись в усмешке, теперь злой и даже отчаянной.

О, конечно. Как столичный позволит себе быть подопытной крысой? Для этого только приезжие годятся!

Трус.

Хотела выплюнуть это слово ему в лицо, собрала все раздражение и гнев, какие смогла собрать по капле.

— Ну и какого хрена? — ленивый и слегка насмешливый вопрос отвлек от взаимного визуального уничтожения.

Дрейк стоял в проходе сбоку от нас, засунув ладони в карманы брюк.

— Не помню, чтобы я разрешал трогать моего слейва.

Глава 8

В любой другой момент я бы обрадовалась его появлению. И в этот могла благодарить, что приблизил мое спасение от запаха истинного, но, проклятье, как же он невовремя!

Когда еще представится возможность обсудить возможное сотрудничество с Малиным?

Здравомыслие не моя сильная сторона в данный момент, учитывая, что наброситься на Малина не кажется мне плохой идеей. Пусть и неадекватно, я все же соображаю.

Малин совершенно точно способен получить доступ к информации, до которой мне никогда не добраться. Я приезжая. Биомусор Амока. Двери передо мной закрыты наглухо. Я могу стучаться в них головой, но быстрее расшибу лоб, чем пробью хотя бы щель.

— Я ее не касаюсь, — хмыкнул Малин, не отпуская моих глаз.

Ногти вдавливали плотную ткань в ладони, вынуждая трезветь. Только не выходит!

— Сейчас — да, но я уверен, что уже облапал, — голос Дрейка помог балансировать на более ровной поверхности.

Не дал упасть. Вернее, пасть… Прыгнуть в руки чертового столичного!

— Подожди, мы еще не закончили, — Малин не отвел взгляд.

Ему все равно? Он ничего не чувствует?

Я одна страдаю за двоих? Почему? Даже у истинности нет справедливости?

— Сперва получи мое разрешение на использование моего слейва, установи плату, я ее приму или не приму. Какого черта я должен рассказывать тебе правила?

Разрешение на использование?

Резко повернула голову. Взгляд не сразу сфокусировался на знакомом лице в полумраке комнаты.

Установить плату? Плату за использование?

Я не вещь!

Хотелось рычать от злости и… не только.

Спокойствие и равнодушие Дрейка продлевало жизнь раздражению. Нечему удивляться. Он сразу говорил о том, для чего нужны приезжие — служить столичным. Он искренне верит в это, живет с этим всю жизнь, и винить его в устоявшихся правилах глупо.

— Правила, — смех Малина походил на саркастичный, он запрокинул голову, смотря в потолок, и перевел взгляд на Дрейка. — Ну, говори, что ты хочешь за плату?

Вцепиться бы им в глотки. Двоим. Перегрызть к чертям. Но тогда они не осознают, не поймут. Ничего не поймут.

Очередной внутренний толчок вперед шел изнутри. Болезненный импульс безжалостно толкал вперед. Сделать шаг — всего один — и прижаться к Малину. Обвить руками, ощутить тепло под ладонями, вдохнуть его. Полностью.

Клык вонзился в закушенную губу. На языке появился металлический солоноватый привкус.

Не двигаться. Только не шевелиться. Не дать себе повода коснуться его. Проклятого истинного.

Он неотрывно смотрел в одну точку. Шею обжигало его взглядом — озадаченным, диковатым. За верхней губой язык прокатился по зубам.

О чем он думает в этот момент? О чем он вообще может думать, когда я готова умереть прямо здесь, лишь бы ничего не чувствовать? И сразу другой вопрос: почему его должны волновать мои ощущения?

"Потому что я его истинная, и он должен страдать вместе со мной!", — истошный вопль раздался в груди.

Наружу вырвался лишь судорожный выдох.

В уши раздражающе вбивался далекий цокот каблуков. Он приближался, стуча мелкими молоточками по барабанным перепонкам.

Малин на короткий миг наградил меня странным взглядом и вновь уставился на шею.

Сильные руки сгребли в охапку все мои внутренности и сжали, скручивая. Выжимали по капле всю кровь.

Теперь я готова умолять Дрейка забрать меня отсюда. Увести подальше, лишь бы истинность перестала меня ломать.

— Мальчики, вы оба здесь, — комнату заполнил тягучий голос

С трудом посмотрела на нового члена нашего междусобойчика.

Знакомая блондинка поправила длинный хвост прямых волос.

— Кисунь, и ты здесь. Прекрасно, — на ее лице расцвела притворно милая улыбка. — Дрейк, дорогой, дай мне своего слейва на час.

Боль в зубах и ладонях спасала помутившийся разум от непредусмотрительного ответа. На достойную полемику я неспособна.