только на ширину проезда одной машины. Люди вынуждены отходить в руины, чтобы дать проезд автомобилям. На груды кирпичей и снега сыплются зеленые искры с дуги идущего трамвая.

Я сел в первый вагон. Никто не требовал от меня билета, военные имели право бесплатного проезда. Трамвай двигался по пустым улицам мимо сломанных деревьев, разбитых грузовиков, заваленных толстыми пластами грязного снега. Иногда развалины рухнувших домов так близко подходили к рельсам, что мне казалось, будто они закрывают проезд. Трамвай ехал по ущелью руин, чтобы тут же выбраться на широкое пространство уничтоженного парка. В вагоне не было ни дверей, ни стекол, поэтому веяло холодом морозного зимнего утра, но, несмотря на это, я чувствовал себя прекрасно. Я радовался тому, что нахожусь здесь, так близко от фронта, что почти по пятам преследую немцев. Скоро я их догоню. Из Люблина, куда меня направили, я наверняка увижу зарево войны. Мне хотелось, чтобы родители сейчас увидели меня, одинокого путешественника, солдата.

Трамвай на кольце повернул обратно, я вышел, увидев толпу людей. Оказалось, что это базар. Что может быть приятнее, чем ходить мимо лотков, рассматривать удивительные вещи, слушать, как торгуются покупатели с продавцами?

Когда я покупал пирожок с капустой, женщина с головой, закутанной в три платка, спросила меня, не на фронт ли я еду.

— Конечно! — сказал я гордо.

— Береги себя, сынок. Мой муж без ног вернулся. — Она рукой вытерла глаза. — Без обеих ног.

— Такой мальчишка — и на войну? — удивилась вторая.

Я не любил, когда обо мне кто-нибудь говорил «мальчишка». И поэтому ушел с базара, считая, что напрасно здесь трачу время.

— Товарищ солдат, — услышал я женский голос, когда входил в воинский зал ожидания; рядом со мной стояла девушка, поразительно похожая на Марусю из Саликова.

— Товарищ, — повторила девушка, — вы не в Киев едете?

— Да, а что?

Девушка схватила меня за рукав шинели.

— Есть поезд, который туда идет. Товарный.

— Ну и что?

— Вы не поедете? Много людей едет этим поездом, потому что неизвестно, когда придет скорый.

— Откуда ты знаешь, что в Киев? — спросил я подозрительно, ибо не мог понять, зачем ей нужно, чтобы я ехал товарным.

— Я слышала, как вы спрашивали в справочном бюро.

— Я еду еще дальше, — ответил я.

— Куда?

— Военная тайна.

— Если вы решите ехать этим товарным, то возьмите меня с собой. Вас не выгонят, а меня заставят выйти. На этом товарном много военных едет. Завтра утром мы будем в Киеве.

— Завтра?

— Да. Он идет быстрее, чем пассажирский, а останавливается только на узловых станциях.

— Пожалуй, это неплохая мысль, — буркнул я и пошел на перрон.

— Ты знаешь, где стоит этот поезд? — спросил я идущую рядом девушку.

— Знаю. Но надо спешить, а то он уйдет.

Мы бежим через пути мимо разбитых вагонов, проходим рядом с составом сожженных цистерн, огромные разорванные бочки лежат на насыпи. Останавливаемся перед товарным поездом, но оказывается, что это еще не наш. Девушка нагнулась и потащила меня за собой. Она на четвереньках пролезла под вагоном, я за ней.

— Вот этот, видишь? Те двое тоже едут. Многие уже в него влезли. Попрятались.

Мы идем вдоль вагонов с углем, минуем загруженные сеном. Тут было бы прекрасно, но как туда попасть? Вагоны запломбированы. Следующая платформа с досками, за ней крытый вагон.

— Может, сюда?

Мы бежим, потому что около паровоза ходят люди, вероятно, сейчас поезд тронется. Вагон не запломбирован, я поднимаю тяжелый железный засов, девушка помогает мне открыть дверь, и мы залезаем внутрь. Девушка садится первой, ей трудно влезать, я хочу подсадить ее, но не решаюсь. Она подает мне руку.

Мы с грохотом задвигаем дверь и оказываемся в узком проходе между досками. В полумраке я вижу, что не все доски одинаковой длины, там, где лежат более короткие, видно свободное пространство. Я влезаю в него, девушка за мной.

— Здесь мы можем даже спать. Только бы доски на нас не упали.

— Наверняка не упадут, — успокаиваю я ее.

— Пока поезд стоит, они не упадут, но потом, когда начнет дергать… Ты когда-нибудь ездил на товарном? Знаешь, как поезд дергает?

Я не ответил, потому что услышал приближающиеся шаги. Неожиданно с треском отодвинулась дверь и мужской голос снаружи произнес:

— Вылезай!

Девушка посмотрела на меня.

— Скорее, чего ждешь! — железнодорожник кричал на девушку.

— Эта гражданка едет со мной, — сказал я спокойно.

— С вами. Ну хорошо. Больше там никого нет? Тогда с другой стороны вагона что-то зашевелилось.

Из-под досок вылезла мать с двумя детьми лет пяти и семи.

— А я на чем поеду в Киев? — спросила она железнодорожника. — Тебе легко говорить «вылезай».

— А если тебя доски придавят или ребенок замерзнет насмерть? Ну шевелись, а то сейчас поезд тронется.

Когда женщина с детьми вылезла, железнодорожник закрыл дверь и задвинул засов. Мы вздохнули с облегчением.

Скоро со стороны паровоза до нас донесся лязг трогающихся вагонов. Задвигались доски, на которых мы сидели, и какая-то сила потащила нас вперед, а потом бросила назад. Стальные колеса застучали, словно двигались по камням, зазвенели буфера, и поезд тронулся, набирая скорость. Ритмичный стук действовал усыпляюще.

— Спасибо тебе большое, — сказала девушка, — мне дали две недели отпуска, и я хотела узнать что-нибудь о матери и сестре, от них уже давно нет никаких известий. Не знаю даже, живы ли они.

— Наверняка живы, просто почта сейчас плохо работает, — утешил я ее. — Тебя как зовут?

Девушка не ответила. Положив голову на свою сумку, она уже спала. Так я и не узнал, как ее зовут и где она работает. Я не двигался, чтобы не разбудить девушку, хотя мне было неудобно, потому что ее рука лежала на моем колене. Потом заснул и я.

Неожиданно моя попутчица начала плакать. Я проснулся и спросил, что случилось.

— Где я? — Она пыталась хоть что-нибудь разглядеть в темноте.

— В поезде. Мы едем в Киев. Что тебе приснилось?

— Я видела мою маму, — девушка вытирала слезы со щек, — и мою сестру… их убили…

— Это значит, что они живы, — ответил я. — Сны объясняют наоборот.

— А я так расстроилась, ты себе представить не можешь. — Она облокотилась на мое плечо, а я ее обнял и ласково прижал к себе.

— Не волнуйся, ты со мной. Ничего с тобой не случится.

Так мы и дремали, обнявшись, то она на моей груди, то я на ее плече, а поезд шел, постукивая колесами, — медленнее, быстрее, иногда где-то останавливаясь.

В Киеве девушка поблагодарила меня, попрощалась и по путям побежала в сторону города.

* * *