Он, должно быть, почувствовал, что она отстраняется, потому что усилил поцелуй. Их языки переплелись, дразня и лаская друг друга. Поцелуй дарил Айрис неведомые ранее ощущения, погружая ее в сладостную негу. Все ранее данные себе обещания улетучились. Тело отказывалось подчиняться голосу рассудка. Она теснее прижалась к Дэйну, ощутив силу его возбуждения.

Дэйн стянул с нее блузку и топик и приник ртом к затвердевшему бутону соска, а ладонью накрыл другую грудь, легонько сжимая ее и массируя. Затем спустился ниже, проделав дорожку из поцелуев до самого пупка. Когда его пальцы ловко расстегнули молнию на джинсах, Айрис заметно напряглась.

– Что‑то не так? – встревожился Дэйн.

– Я… я… – лепетала она.

Ну как ему сказать, что она подпорченный товар? Что ее тело совсем не похоже на молодые и гладкие тела старлеток, с которыми он привык встречаться. Однако ей ничего не пришлось объяснять. Дэйн уже отбросил джинсы в сторону и смотрел на ее изуродованные шрамами бедра.

– Я не знаю, что произошло, Айрис, – тихо сказал он, обхватив ладонями ее лицо, – но теперь понимаю, почему ты нервничала, и напрасно. Я считаю тебя красавицей.

– Не стоит этого говорить, Дэйн. Теперь ты знаешь правду.

– Я знаю, что ты самая сексуальная из всех женщин, с которыми мне довелось встречаться. Я мечтал о тебе день и ночь.

– Правда?

Его губы тронула улыбка дьявола.

– Ты позволишь мне заняться с тобой любовью, Айрис?

Девушка только молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Она с восторгом наблюдала, как он освободился от одежды и улегся рядом.

Дэйн продолжал ласкать ее и целовать, пока каждая клеточка ее тела не исполнилась желания. Ее била дрожь, натянутые нервы исступленно кричали: «Еще! Еще!»

Как ни странно, она его ничуть не стеснялась и с бесстыдным восторгом касалась его самых сокровенных мест, упиваясь своей властью доставлять ему наслаждение. Какое блаженство было накручивать на палец темные кудряшки на его груди, целовать жилку у него на шее, где толчками бился пульс, пробегать пальцами по его спине, чувствуя, как вздрагивают мышцы.

– Скажи мне, что нужно делать, чтобы тебе было хорошо, Дэйн, – просила она.

– Мне и так замечательно, потому что это ты, – ответил он, надевая защиту.

И Айрис перестала беспокоиться о своей неискушенности в любовных играх.

Когда он соединился с ней, она приняла его с блаженным стоном. Наконец‑то острое до боли желание было заполнено его горячей, тяжелой, твердой плотью. Наконец‑то происходило то, чего требовало ее тело, что было так правильно, так замечательно и так упоительно, что слезы выступили у нее на глазах.

Айрис было удивительно легко приспособиться к его ритму. Это получалось инстинктивно. Она с восторгом открывалась ему, сама удивляясь работе скрытых в глубине ее тела мышц, которые сжимались, упиваясь им, и соглашались отпустить только в предвкушении следующего, еще более сладостного единения их плоти.

Она обвила его ногами: он принадлежит ей. Она гладила его спину: бери меня, я твоя. Айрис плыла на волнах экстаза, чувствуя, как в страстном порыве напрягается его тело, как учащается его дыхание, как по телу пробегает дрожь, предвещая заключительный спазм.

Ощущения невиданной остроты подняли ее на гребень почти мучительного предвкушения апогея любви. Она вскрикнула и в следующую секунду почувствовала, как взорвалась его плоть и его жизненное тепло разлилось внутри ее. Невероятное великолепие этого слияния пронизало ее насквозь упоительным трепетом.

Они перекатились на бок, все еще сжимая друг друга в объятиях и не разрывая своего единения. Грудь Дэйна судорожно вздымалась. Он тяжело и прерывисто дышал. Айрис нежно гладила его по спине, надеясь, что он тоже испытывает это чувство удовлетворения.

Айрис чувствовала себя счастливой и наполненной до краев. Рядом спал Дэйн. Они любили друг друга самозабвенно и восторженно, и ему не было никакого дела до ее шрамов. Айрис уже перестала надеяться, а тут сам Дэйн Стюарт проявил к ней интерес. У нее кружилась голова. Однако не следует забываться. Айрис потихоньку выбралась из кровати, натянула футболку Дэйна и проскользнула с телефоном в смежную ванную комнату, чтобы позвонить сестре и справиться о сыне.

Шелли ответила с первого звонка:

– Айрис? Ты в порядке? Я уже начала беспокоиться.

– Извини. Все хорошо. Я у Дэйна.

– Как он воспринял новость?

Губы Айрис расплылись в улыбке.

– Он рад стать отцом, но переживает из‑за отсутствия опыта и ответственности.

– Приятно это слышать. Ты когда домой собираешься?

– Хм, я… – Айрис замялась, пытаясь подобрать правильные слова.

– Между вами что‑то было? – догадалась Шелли.

– О чем ты говоришь? – нарочито возмущенно воскликнула Айрис.

– О боже, сестренка, ты переспала с ним? И не смей отрицать. Потому ты и не звонила.

– Я могу приехать домой, – ответила Айрис.

– И не вздумай! Насладись этой ночью по полной программе, но обещай, что расскажешь мне все в подробностях.

Айрис хихикнула:

– Будь по‑твоему, и спасибо тебе, Шелли. – Справившись о Джейдене, Айрис отключилась и, открыв дверь, увидела за ней нагого Дэйна. Она судорожно сглотнула. – Привет.

– Привет. – Дэйн одарил ее обаятельной улыбкой, от которой таяло сердце. – Что ты здесь делаешь?

– Я позвонила сестре, чтобы узнать, как там Джейден.

Дэйн вздохнул.

– Конечно, именно так поступают матери. Я должен был думать об этом, а не держать тебя всю ночь. Мне еще многому предстоит научиться. Как там наш сын?

Наш сын.

Айрис все еще не могла до конца в это поверить.

– С ним все в порядке. Уже спит. Я не успела пожелать ему спокойной ночи, но думаю, что он это переживет.

– Хорошо. – Дэйн взял ее за руку, и они снова плюхнулись в постель. Он взял в ладони ее лицо и серьезно спросил: – Когда ты ему обо мне скажешь? Я хотел бы при этом присутствовать.

– Завтра. Не беспокойся. Он нормально воспринял новость о твоем возможном отцовстве. Нам нужно просто быть с ним честными и сказать, как мы будем жить дальше.

– И как мы будем жить дальше? – повторил ее фразу Дэйн.

Айрис, к немалому собственному удивлению, обняла его за шею и, приблизившись к его губам, прошептала:

– Как насчет того, чтобы подумать об этом завтра?