— Вынужден заметить, что вы очень недооцениваете силу современных цифровых технологий, Соцуюки-сан, — тут же откликнулся детектив, — Даже если бы моего… «козыря» взволновало бы подобное зрелище, он бы от этого стал только опаснее. Вы не хуже меня знаете, что некоторых людей невозможно сломать или изменить. Ваш «ями-три» был живым примером.

— Мой опыт говорит о том, что «гениев» сломать даже легче, чем обычных людей! — упрямо набычился комиссар, чьи планы совсем недавно оказались если не сломаны в труху, то как минимум нуждались в срочном поиске квалифицированного исполнителя.

— Гении бывают разными, Соцуюки-сан. Я бы не назвал так человека, который просто хорош в чем-то. И давайте оставим эту тему.

— Тц… Хорошо, идемте, Хаттори-сан. У меня сегодня еще много дел.

Путь им предстоял вниз. Несмотря на то, что оба японца уже находились метров на тридцать ниже поверхности земли, им предстояло опуститься еще глубже. Кабина лифта, похожая на банковский сейф, медленно и торжественно опустит обоих еще на полсотни метров, в закрытую от глаз мира сверхсекретную лабораторию, куда, кстати, попадала одна треть от всех сделанных «надевшими черное» пожертвований семенного материала.

Причин, почему этот самый материал просто не выкупают у вечно голодных уличных бойцов, было немного, но вот их важность… Правительство сочло, что подобный шаг так сильно ударит по самолюбию обычных граждан, что те потеряют веру в родную страну. Что, в принципе, вполне могло быть правдой, всё-таки обычный смертный в подметки не годился «надевшему», но зато он содержал своих детей, воспитывая из них новых налогоплательщиков.

«Нет в этой жизни ничего простого», — вздохнул Ивао, ковыляя за комиссаром. Они шли по лаборатории, в которой вовсю шла работа над тем, что было запрещено Дополнительным Протоколом к конвенции о защите прав человека… речь шла о клонировании. Детектив и комиссар проходили по коридору с прозрачными стенами, через которые видны были баки, содержащие человеческие тела, либо их части, а также ученые, сосредоточенно работающие за компьютерами, либо наблюдающие за показателями дисплеев. То и дело можно было заметить, как кто-то из этих обряженных в белое людей изымал тот или иной орган или конечность, складывая их в большие металлические баки с надписью «утилизировать». Иронично, но в этом подземном комплекса утилизируют по-разному, подумал Ивао.

А сегодня в нем утилизируют и его.

Ну, какую-то часть.

Соцуюки передал детектива из рук в руки команде хирургов, уже приготовившихся к операции. Здесь, в «предбаннике», Ивао Хаттори разделся, обнажая своё худое увечное тело, закованное в роботизированный экзоскелет, а комиссар, пройдя авторизирующие процедуры у машины, управляющей этим механизмом, получил на руки основной блок памяти протеза. Он останется у него, если операция пройдет неудачно, и Спящий Лис покинет этот свет.

— Комиссар, — окликнул уходящего Ивао, лежащий на носилках и еле дышащий от непривычных усилий.

— Да? — суровый японец обернулся.

— Прошу вас, не пытайтесь вскрыть или скопировать блок до моей смерти. Это очень плохо кончится.

— Я приму ваши слова к сведению.

Ивао расслабился, стараясь выровнять собственное дыхание. Шин Соцуюки — человек, находящийся на своем месте, выполняющий (причем очень хорошо!) порученные ему задачи. Только при всем этом он изыскивает дополнительные возможности, чтобы воспользоваться своим влиянием. Сугубо в интересах государства, конечно… но это тот случай, когда влияния у человека гораздо больше, чем ума, чтобы его использовать. Зато он предсказуем.

Ивао закатили в операционную, он даже успел кинуть взгляд на поджидающие своего часа держаки, на которых в прозрачных пакетах лежали органы. Почки, печень, сердце, вены синим склизким мотком… много крови. Литров тридцать, не меньше? Да, где-то так.

Всё своё, родное. Выращенное здесь из тканей самого Хаттори, многократно протестированное, улучшенное стволовыми клетками. Шансы отторжения? Менее пяти процентов. Да, не все страны соблюдают конвенции, а «надевшие черное» издавна вызывали острый интерес могущественных пожилых людей, нуждающихся в новых органах. Этот момент, правда, пока еще не обошли, но вот заменить одному полумертвому детективу потроха вполне было можно.

— Вы готовы? — безучастно осведомился склонившийся над ним врач. После слабого кивка Ивао он продолжил, — Мы вас погрузим в кому, затем сделаем первые инъекции. Сама трансплантация начнется через десять часов. По всем прогнозам, вы придёте в себя через трое с половиной суток. У вас есть какие-нибудь вопросы, Хаттори-сан?

— «Прости, Акира, но я пока попробую план А», — подумал про себя Спящий Лис, — «Зато, если умру, ты избавишься от большой головной боли в будущем… Но это вряд ли. Мне еще есть для чего жить»

— Вопросов нет. Приступайте, пожалуйста, — прохрипел детектив, на которого тут же надели дыхательную маску.

Сознание отключилось на первом вздохе наркоза. Изношенный организм Спящего Лиса с великой радостью отрешился от реальности.

Где-то, на необитаемых островах, продолжали друг друга избивать и убивать «надевшие черное», здоровые, сильные, полные жажды жизни. Здесь же спасали еле тлеющую лучину жизни человека, когда-то бывшего точь-в-точь как они.

Страна лихорадочно избавлялась от проникших в неё «раковых клеток», подчинившейся чужой воле. В борьбе за статус-кво она безжалостно выпалывала тех, кто своим существованием нарушал хрупкий баланс империи Восходящего Солнца. И в этот же момент, здесь, под землей, вовсю велась обратная работа. Спасти, возобновить, компенсировать.

В Японии много уголков, куда не ступает нога человека. В некоторых из них, самых заброшенных и труднодоступных, сейчас возводятся здания, прокладываются дороги. Будут построены небольшие городки-академии, универсальные обучающие заведения, куда будут поступать младенцы, а выходить уже полноценные молодые люди, воспитанные и образованные. Возможно будет и так, что выходить будет куда больше, чем поступать изначально, но в борьбе с некоторыми врагами, к примеру, с вымиранием нации, хороши абсолютно все средства.

Совершенно все.

Глава 7

Небольшое волшебство

Воскресенье, день, когда на пробежку выхожу только я. Семья счастливо отсыпается, а вот мне нужно наверстывать, вчера и позавчера бегал мало, а упражнялся совсем по чуть-чуть. Всё из-за ребер, которые, наконец-то, больше не ноют. Я и так не люблю пропускать утренние упражнения, а уж воскресное, когда можно побыть одному, и вовсе стало чем-то вроде небольшого праздника. Как два часа беззаботного чтения в клубе.

Хотя, сегодня я не один. Рядом со мной бежит Шираиши Мана.

Молча.

Она не говорит ничего вплоть до момента окончания утренних процедур, до перекрестка, откуда мы разбежимся по домам. Лишь тогда, остановившись, подходит ко мне и просительно смотрит в глаза.

— П-пусть… это будет… быстро? Пожалуйста… —