Шрифт:
Закладка:
Согласится просто потому, что обожает экономить время. Больше всего на свете. А зашибить кучу денег, одновременно подравшись — против такого Акира Кирью просто не устоит!
— Предварительно я согласен, — проговорил, наконец, молодой Кирью, а затем пронзительно на них взглянул, — Какие ограничения по сумме, которой я могу участвовать?
«Ох», — только и пронеслось в голове сятейгаширы, — «А какие⁈ Оябун! Ты мне ничего не сказал!»
Кто его знает? Сейчас назовешь сумму покрупнее, а он возьмет и достанет! И что потом делать? Как в глаза старику смотреть⁈ Ну нафиг, аккуратнее, Огава! Аккуратнее!
— Предварительно, — попытался Огава принять солидный вид, — Десять миллионов. Но я уточню.
— Чем раньше, тем лучше, — кивнул человек, убивший сегодня беспомощного инвалида, — Мне нужно будет время на сбор денег.
Жирный лишь гулко сглотнул, ставя метафорическую точку в этих очень странных переговорах.
Глава 8
Дорога в ад
Человек, которого прозывают Хигу Годаэмон, жил в чем-то, напоминающем потрепанную жизнью автомастерскую. Напоминающем лишь потому, что вокруг логова чемпиона крутилось немало крепких парней, составляющих то ли его банду, то ли секту, я с первого взгляда не понял, но к охране своего кумира или босса они относились ревностно… в отличие от починки автомобилей. Задержав меня и мою спутницу, эти мрачные и настороженные парни пошли докладываться Годаэмону, вскоре вернувшись вместе с ним. Видимо, этот заслуженный боец не захотел, чтобы женщина со стороны видела, что творится в его берлоге.
— Знакомьтесь, — сухо произнес я, — Это Кумасита Оюки, преподаватель в старшей школе Аракава коу-коу-гакко. Она великодушно согласилась помочь вам, Годаэмон-сан.
— Великодушно, да? — хмыкнул чемпион подпольных боев, разглядывая напуганную толстенькую женщину, совершившую чересчур низкий поклон. Её трясло так, что мрачный здоровяк, представший перед нами в домашней одежде, пробурчал успокаивающе, — Вам ничего не грозит, Кумасита-сан. Мы гораздо добрее этого парня, а он гораздо хуже вас, как преподаватель, это я точно знаю. Знаете, что он сделал в свой первый день? Он швырнул стул мне в голову!
Несмотря на всё происходящее в жизни бедной учительницы (то есть, когда она вчера пришла домой и обнаружила у себя там некоего Акиру Кирью, решившего, что женщине пришло время платить по счетам), подобная новость о брошенном стуле заинтересовала Кумаситу достаточно, чтобы оживленно начавший болтать Годаэмон спокойно увлек её в сторону ближайшей забегаловки, оставив меня играть в гляделки с его подчиненными. Достав книгу, я прислонился спиной к ближайшему забору. Мне нужно было дождаться его возвращения.
Через час в кафе, вместо ушедшей домой Кумаситы, сидел перед чемпионом уже я.
— Да, она нам подойдет, — удовлетворенно выдохнул силач, попивающий пиво из банки, — Но мы с ней уговорились так, что ты теперь к ней даже не подходишь. Нормально?
— Если она больше не будет продавать сведения об учениках на сторону, то у меня к ней вопросов не возникнет, — кивнул я, дополнив, — Ну, либо мутить другие грязные дела в школе.
— Не будет, — вздохнул Хигу, — Ты уже отметился в клинике?
— Да. Всё, как ты и сказал.
— Хорошо, иначе бы тебя сняли, — допив банку, Годаэмон небрежно и привычно сжал алюминий ёмкости в комок, а потом небрежно скатал из него небольшой шарик, — Тогда, к твоим делам, парень. Смотри, тебе шестнадцать, ты заявлен на Ямикен с гребаной катаной, и ты инициировшийся. Последнее — это гребаная сенсация, а вот катана — это жесть. Хуже неё, «тяжелее» в глазах букмекеров, только нагината или западные ковырялки. На молодежном турнире это жопа. Ты вообще теперь остался в деле, потому что инициировался на днях, а значит, что ничего не умеешь. Иначе бы тебя сняли. Тебя оставили, но будь уверен — сделают звездой шоу…
— … а это скажется на ставках, — кивнул я, — поэтому к тебе и пришёл.
— Правильно сделал, — поощрительно кивнул мой бывший ученик, открывая следующую банку, — тут я могу дать такой совет — тебе нужно как-то понизить свою «тяжесть». Катана — это чересчур. А вот как…
— Я могу не вынимать её из ножен, — пожал плечами я, — Меч мне нужен только в качестве страховки от вооруженных дураков.
— Забить могут и голыми руками, — хмыкнул Годаэмон, взглянув на свои лапищи, — Там будет полно психов, парень.
— Этот риск я могу принять.
— Серьезно? — прищурился будущий судья, — Если я за тебя поручусь, то мне нужны гарантии, что ты не обнажишь лезвие посреди боя, если что-то пойдет не так!
— Даю тебе слово, — подумав, ответил я, — Если против меня полезут с мечом или с чем-то наподобие нагинаты, тогда да, я выну меч из ножен. А так — буду просто держать его в левой руке. Тычки рукоятью или ножнами ты же не будешь рассматривать как использование оружия?
— Нет, конечно… но ты уверен? — Годаэмон сомневался, — У тебя вообще, парень, есть навыки боя в таком стиле?
— Нет, — хмыкнул я, — Это и не нужно. Меч всегда можно уронить.
Спустя пять секунд потрясенной тишины, чемпион подпольных боев взвыл от хохота так, что хозяйка кафе схватилась за сердце. Годаэмон хохотал от души и долго, начав вытирать выступившие слезы. Затем, отсмеявшись, стукнул кулаком по столу, пообещав, что он эти слова запомнит на всю оставшуюся жизнь. Затем, посерьезнев, вынул из нагрудного кармана четыре красиво оформленных листа глянцевой бумаги. Один из них был с золотой рамкой.
— Давай рассчитаемся за твою учительницу, парень, — оскалился он, доставая еще и ручку, — Диктуй фамилии. Сначала на простых — кого?
— Коджима Котару и Коджима Рио, — назвал я желаемые имена на именные билеты.
— Однако, — хрустнул шеей чемпион, вписывая их, — Дальше?
— Мотосуба Йоши и Сяо Мин.
— Хм. То есть мы со стариком Кирью не самые известные среди твоих знакомых, да, парень?
— Никогда не обращал внимание на известность.
— Ладно, удиви меня последним именем. Кого же ты захотел увидеть в вип-ложе?
— Мия Ханнодзи.
— Э…
Отложив ручку, чемпион подпольных боев посмотрел на меня, а затем, потерев своё далеко
