И тут налетел третий ворд.

Он впился зубами в икру, дернул со страшной силой. Фиделиас услышал, как ломалась кость ноги, а боль потерялась за мощным рывком. Тварь хлестнула хвостом, но Фиделиас удержался и силой фурии опрокинул врага, лишив возможности действовать когтями или хвостом, да и опоры на шесть лап лишив тоже. Враг был невероятно силен. Если упрется всеми конечностями, попросту оторвет ногу по колено.

Длинный тонкий хвост внезапно обвил ему бедро, и Фиделиас на миг окаменел от ужаса при виде выдвинувшихся по всей его длине острых зубцов. Твари довольно было сдернуть обхватившее ногу кольцо, чтобы срезать мясо с кости, как нарезают окорок.

Магнус с воплем ударил своим гладием.

В его тощие старческие руки тоже влилась сила земли, и прославленный меч легионов по основание обрубил чешуйчатый хвост.

Выпустив Фиделиаса, ворд с пугающей точностью и проворством развернулся к Магнусу, всей тушей навалившись на старого курсора.

Столкнув с себя грузного врага, Фиделиас увидел, что Магнус обеими руками отводит пасть ворда от лица. В магии земли старик уступал Фиделиасу. Ему не хватало сил сбросить ящера, и тварь уже рвала его тело, продвигая чудовищную пасть к лицу.

На миг они с Магнусом встретились глазами.

В сознании Фиделиаса шел спокойный и ясный логический расчет – словно он решал учебную задачу.

Самый подходящий случай. Ворд основательно порублен. Ближайшие легионеры уже похватали оружие и мчатся сюда, но спасти Магнуса им никак не успеть. Сам Фиделиас тяжело ранен. Боль пока не дошла до сознания, но он и так знал, что даже помощь легионерского целителя не поставит его на ноги в ближайшие дни.

Никто не укорит его за то, что он убил всего двух из трех чудовищ. Фиделиас останется тайной. Валиар Маркус сможет жить спокойно. И всего этого можно достичь… простым бездействием.

Всего лишь ничего не делать, позволив ворду, врагу всего живого на Карне, растерзать доверенного и верного законному Первому консулу человека.

Его вдруг захлестнула ярость. Ярость на всю ложь, на все коварное честолюбие, что отравляло сердце Алеры после смерти Гая Септимуса. Ярость на упрямую гордыню Секстуса, заставившую его превратить государство в отравленный котел измен и интриг. Ярость на все, что ему приходилось исполнять во имя присяги, а потом – якобы ради блага всей Алеры, когда он решил, что тот, кому он присягал, не исполняет своего долга перед государством. Ярость на все дела, которые ужаснули бы мальчишку-студента, если бы тот увидел их в своем будущем.

С этим надо кончать.

Здесь, перед лицом величайшей на его памяти угрозы, надо кончать.

Валиар Маркус яростно взревел и всем телом обрушился на спину ворда. Он вбил наруч доспехов в пасть врага и ощутил страшное давление сомкнувшихся челюстей. Не обращая внимания, он рванул от плеча, выворачивая голову твари, как выворачивают из земли пень.

Ворд свирепо зашипел. Гибкая тонкая шея отказывалась ломаться. Но Валиар Маркус, налегая и дергая, увидел, как встопорщились покрывавшие шею чешуи, обнажив беззащитную плоть для нанесенного под точным углом удара.

Увидел это и мастер Магнус.

Неуловимым движением фокусника выхватив из рукава нож – маленькое, блестящее и смертоносно заточенное лезвие, – курсор по рукоять воткнул его в шею ворда. И, резко провернув, вскрыл твари горло.

Ворд вздыбился, напрягся в агонии, но челюсти его уже утратили силу.

Тут подоспели двое легионеров, порубали его мечами, и все кончилось.

Маркус откинулся на спину. Один из легионеров уже метнулся за целителем и поднял тревогу. Другие построились, бронированными телами загородив двух раненых стариков от подступающей темноты.

Маркус полежал, отдуваясь, и повернул голову к Магнусу.

Старый курсор уставил на него ошарашенный взгляд. Лицо и седая борода его были в пятнах зеленоватой крови. Всмотревшись в лицо Маркуса, он издал несколько невразумительных звуков.

– Нам надо поговорить, – проворчал Маркус. Ему самому голос показался хриплым и тонким. – Уж очень ты стал недоверчив, старина. Бросаешься на каждую тень. Пора бы тебе расслабиться.

Магнус смотрел на него. Потом отвернулся, обвел глазами разбросанные трупы ворда. Один еще дергался, и за секунду до смерти ломая хвостом низкий кустарник.

Магнус сипло хихикнул.

И Маркус тоже.

Подоспевший целитель с помощниками решили, что два раненых старца лишились рассудка. А те только пуще хохотали и не могли остановиться.

Глава 5

У штабной палатки загрохотали беговые сапоги, Антиллар Максимус выкрикнул пароль так, словно решил одной силой звука снести стоявшего рядом часового. Тави тут же оторвался от доклада, поднял руку, и мастер Магнус умолк. Старый курсор собрал со стола рассыпавшиеся страницы, одной рукой придержав недочитанные. Еще мгновение, и отброшенный рукой Максимуса полог впустил внутрь порыв ветра и запах весеннего дождя.

Тави улыбнулся предусмотрительности Магнуса. Страницы не разлетелись. Старый трибун позавчера получил ранение, но всего одну ночь пользовался предоставленным трибуном Фоссом отпуском, уже наутро явившись в штаб.

– Тави, – пропыхтел Макс, – ты должен это видеть. Я привел тебе коня.

Тави, услышав обращение по имени, вздернул бровь и встал.

– Что стряслось?

– Сам увидишь, – сказал Макс.

Тави проверил, хорошо ли прилегают доспехи, набросил перевязь гладия и вместе с Максом вышел к лошадям. Взметнувшись в седло, он подождал, пока Макс с двумя легионерами, которые в данный момент несли караульную службу, тоже сядут на коней, и жестом предложил Антиллусу показывать дорогу.

За прошедшие после высадки дни канимы и алеранцы установили порядок в своих лагерях. Ненадежной представлялась лишь одна точка – место, где в долину между алеранскими лагерями впадал ручей, прорезавший такое глубокое русло, что отвести его в тот или другой лагерь не удалось. Поэтому воинам трех лагерей пришлось пользоваться колодцами, пробитыми техниками Тави в каменистой земле долины, и мелкими прудиками примерно посредине канимского лагеря.

Пока что водой делились без серьезных недоразумений – то есть никого еще не убили, хотя один каним и двое алеранцев были ранены.

Тави вслед за Максимусом проехал к южным воротам канимского расположения. Там стояли двое из воинской касты – один в нарашской стальной броне – черно-багровой, другой – в полуночно-синей шуаранской. Нарашанец, приветственно вскинув руку-лапу, выкрикнул:

– Открыть ворота перед гарадой Учителя войны!

Сделанные из натянутой на костяную раму левиафаньей шкуры ворота широко распахнулись, и они вступили за канимские укрепления.

– Десять минут как началось, – рассказывал Макс. – Я велел легионеру остаться там и записывать все, что услышит.

Тави хмуро смотрел перед собой, чтобы лошадь не оступилась и не взбесилась от бившего в ноздри звериного