Мы постучали в дверь и вошли в первую палату.

Песчаного оттенка стены привносили тепло пустыни в этот промозглый осенний день. Грустный вид за окном основательно портил настроение и совершенно не располагал женщин даже на кратковременную беседу.

— Солнышки мои, обход. Расскажите, какая у вас утром была температура, что болит, как ребенок берет грудь?

Потихоньку все расшевелились, завязался разговор.

Женщина, родившая пару часов назад, спросила у меня: «Можно уже вставать?»

Тени под глазами и заострившиеся черты лица выдавали усталость.

— Лежите! Ради Бога, лежите! Первый подъем только вместе с акушеркой. И будет просто прекрасно, если вы натянете бандаж. Есть у вас?

— Подойдет тот, что носила во время беременности?

— Конечно!

— Еще одно… Мне неудобно вас просить, но я очень хочу пить, а у меня ничего с собой нет, принести некому — муж в командировке, родители живут далеко, а подруг в этом городе я не успела завести. Мы только сюда переехали…

— Никаких вопросов. Любовь Юрьевна, пожалуйста, сделайте девушке чаек с сахаром.

— Так у меня и бутерброды есть, и конфетки, сейчас все принесу!

— Спасибо вам огромное! А то у меня сил совсем не осталось.

— А мне нужен бандаж? — спросила миловидная женщина после кесарева сечения.

— Конечно, меньше будет болеть рана! И двигаться комфортнее. Давайте помогу его надеть.

Как все-таки мелочи делают жизнь легче и приятнее!

В палатах все досконально продумано, чтобы пациенткам было уютно. «Любо-дорого посмотреть», — так часто говорят они.

Удобные кровати, кресло, диваны, бытовая техника, детские и журнальные столики и… тщательно подобранный и вышколенный медицинский персонал. Акушерки для послеродового отделения должны иметь особые качество: быть спокойными, как удавы, тихими, вежливыми, умеющими обойти острые углы, не реагирующими болезненно но замечания. «Не так посмотрело, не так сказало», — и все, конфликт обеспечен. Ласковый взгляд, приветливая улыбка, выдержанная речь — это необходимость для успешной коммуникации с родильницами. Слишком уж они чувствительные!

Во второй палате царил маленький хаос. Мамы занимались неотложными, по их мнению, делами: одна громко разговаривала по телефону, раздавая команды абоненту на другом конце провода, другая жужжала феном после душа, взбивая волосы потоком сухого воздуха, а третья миксером дробила фрукты в бананово-яблочную кашицу. Хорошо, что малыши не реагировали на этот шум и сладко посапывали у себя в кроватках.

Я спокойно отношусь к таким вещам. Любое проявление жизни, если оно не имеет непоправимых последствий, меня радует. Пусть лучше в палатах царит такая кутерьма, чем они стояли бы пустыми. Нет вида ужаснее, чем послеродовое отделение без детского плача и женской суеты.

— Доброе утро, дорогие мои, обход! Я немного подожду, а вы подготовьтесь.

Все, как одна, послушались, и скоро в палате установилась совершенная тишина. Тут заплакал чей-то малыш.

— Можно я поднимусь к нему? — заволновалась мама.

— Конечно! Вы не должны о таких вещах спрашивать, — ответила я. — Дети — самое главное, что есть на свете.

— И в роддоме, — добавила Любовь Юрьевна.

Я глянула на этот прекрасный маленький комочек, и захотелось с ним понянчиться.

Мы, акушеры-гинекологи, как один, — многодетные родители! Каждый ребенок, пришедший в этот мир с нашим участием, — родной! И все — любимые.

Конечно, в этом отделении на каждом шагу подстерегают тяжелые осложнения. Кровотечение, сепсис, тромбоэмболия встречаются крайне редко, но каждый раз это удар под дых, неожиданный и беспощадный. Тяжелые аллергические реакции тоже не новость. Бывало всякое.

Важно честно отрабатывать с персоналом навыки по оказанию экстренной помощи. Учить, показывать, повторять, спрашивать. Отрепетированная слаженность действий — гарантия спасения человеческой жизни. Скучное чтение рефератов пользы не приносит.

Есть у меня, кстати, парочка головокружительных примеров из собственной практики.

Шел обычный осмотр. У пациентки немного воспалился шов после кесарева сечения, я его промыла антисептиком, сверху, понятное дело, наложила повязку с мазью.

— Пока все, дорогая моя, после двух — на магниты, а вечером придете на повторную обработку сюда же к семи вечера, — объявила я.

— Скажите, рана долго будет заживать? Очень хочется домой, меня там ждет старший ребенок! Шлет сердечки и пишет, что плачет и скучает, — попросилась женщина.

— Я думаю, день-другой мы поколдуем, посмотрим, что да как станется. Если уменьшится краснота и уйдет отек, то отправим под наблюдение в поликлинику.

— Буду надеяться!

Я подала пациентке руку, чтобы помочь встать с гинекологического кресла.

Та дошла до кушетки, стала одеваться, но акушерка, находящаяся с нами, заметила, что движения нашей красавицы стали замедляться. Я в это время сидела за столом спиной к ним, заполняла документы.

— Ирина Павловна, гляньте, — быстро сказала сотрудница.

Пациентка резко побледнела, зашаталась и со словами: «Мне плохо, я теряю сознание», — стала падать.

Я вскочила, успела ее подхватить. Акушерка побежала вызывать реаниматологов, прикатила каталку. Первая мысль, которая пришла в тот момент: «Это тромбоэмболия!» Но буквально на глазах, к счастью для всех нас, на теле женщины стала появляться подсказка — сыпь в виде красных, разных по размеру, местами сливающихся, пятен. Стало понятно, что так проявила себя аллергия. Мы быстро укололи адреналин, поставили капельницу, дали подышать кислородом, а потом отвезли пациентку в отделение реанимации, где уложили под мониторы для дальнейшего наблюдения. Женщине стало лучше, сыпь медленно ушла. Еще пару дней приема преднизолона, и мы ее спокойно отпустили с ребенком домой.

Наблюдала я еще одну нешуточную аллергию.

На утреннем обходе, увидев лейкоцитоз в общем анализе крови и неудовлетворительные результаты УЗИ матки, я назначила температурящей родильнице осмотр, согласно выставленному диагнозу, прописала антибиотик.

— Мне он действительно необходим? — засомневалась пациентка. — Я ведь кормлю грудью и не хочу колоть лишние препараты.

— Послеродовые инфекции такие: сегодня воспаленное пятнышко на ранке, а завтра сепсис, — стала я убеждать.

Мне пришлось достаточно долго объяснять, почему лучше лечить инфекцию на ранних стадиях и как на фоне снижения иммунитета происходит быстрая генерализация процесса.

В итоге женщина согласилась и пошла в процедурный кабинет, а я — следом за ней. Акушерка заправила капельницу, поставила катетер в вену, и поплыло лекарство распределяться по организму по правилам кинетики и динамики.

Я стояла рядом с пациенткой и задавала ей вопросы. Минут через пять она сказала, что у нее набухает язык. Потом мгновенно появился зуд. Через пару секунд на ее лице проявилось красное пятно, потом еще и еще… Женщина вся покрылась сыпью. Благо, дело было днем. Я отключила капельницу, позвала акушерок на помощь, стала успокаивать пациентку, потому что та заплакала от страха. «Я не