– Понятно, что не на рюмку квасу пришёл, – хмыкнул Иван Игнатьевич. – Что, кто-то из моих попался?

– Маркс миловал. Нужен ордер на комнату. – И подал заготовленный листок. – Вот адрес.

Савостин быстро сверился с гроссбухом и покачал головой:

– Там на две комнаты уже выданы ордера.

– Это на третью. Надеюсь, временно. Фамилию не пишите – сам заполню.

– Эт чтоб я не знал? – недобро сощурился Иван Игнатьевич.

– От своих секретов нет. – Я постарался, чтобы мои слова прозвучали искренне. Тем более что последующая реплика абсолютно соответствовала действительности: – Просто нужно, чтобы запись была сделана моей рукой.

Савостин проворчал что-то насчёт «идиотских конспиративных игр», но извлёк из ящика стола бланк, выписал «чистый» ордер на комнату, подписал и поставил печать.

– Номер и дату поставь у секретаря. Ещё что?

– Ведомственная благодарность. Всё, до свиданья, не смею задерживать, там у вас в приёмной – столпотворение.

Убирая со стола пустые стаканы, Савостин только и сказал, едва не с отчаянием:

– С утра до ночи прутся!

Реализация импровизации

Назавтра во втором часу пополудни я пришёл в дом на Центральном холме. Дверь восьмой квартиры на этот раз была заперта, но открылась сразу же после звонка, как будто Муравская ожидала меня в прихожей. И сказала, едва я переступил порог, в совсем другом, нежели накануне, тоне и безо всякого прононса:

– Алексей Степанович, рады вас видеть. У нас как раз чай остался – позвольте вас угостить?

В гостиной ещё двое: Тамара Пожарова и Евгений Яковлев, на этот раз не в халате, а в ношеной полувоенной одежде.

– Добрый день. Благодарю – я недавно пил чай. И я ненадолго.

– Побудьте немного с нами, Алексей Степанович, – улыбаясь, попросила Пожарова. – А то может сложиться впечатление, будто вы чем-то обижены.

– Уж не моими ли расспросами? – подхватила Мари.

После вчерашнего демарша котировки явно изменились в мою пользу. Очень хорошо. Можно продолжать.

– Ни в коей мере. К сожалению, меры предосторожности и сейчас решительно необходимы.

– Тем более для меня. – Мари чуть демонстративно вздохнула и продолжила, несомненно стремясь произвести впечатление: – Дочери генерала Новицкого.

Вот здесь следовало подыграть ей, тем более что фамилия генерала была мне знакома по временам службы в 8-й армии на Западном фронте.

– Не имел чести служить под началом вашего батюшки, но слышал о нём самые лестные отзывы. Это же его дивизия участвовала в Галицийском прорыве?

– О да, – улыбнулась Муравская.

А Евгений Яковлев заявил с несколько излишним энтузиазмом:

– И не только! Но что мы так – на сухую – общаемся?

(Как это давеча охарактеризовала его тетёха из жилконторы? «Дебошир, пьяница и кокаинист»? Ну-ну.)

– Поводов пить шампанское сейчас немного, а горькую – надеюсь, преждевременно.

Яковлев чуть не подпрыгнул:

– Так что – приятных новостей нет?

Сразу вот так раскрывать карты не следовало, тем более при женщинах. Результат нашей прогулки они конечно же узнают и со временем проговорятся кому следует и кому не следует, но это будет позже.

– Давайте прогуляемся, Евгений Васильевич. Может, что-то и получится благоприятное.

– Да я готов, я в нетерпении, мы же все так вас ждали в урочный час…

– Я, кажется, и пришёл в назначенный час. – И как бы невзначай продемонстрировал, уточняя время, карманные часы именно той фирмы, которыми в своё время было принято награждать отличившихся, но не «доросших» ещё до ордена Св. Георгия, офицеров. – Милые дамы, я похищу вашего друга ненадолго?

Вышли мы из подъезда вместе, с тем чтобы младший уполномоченный Севастопольского УО Крым ЧК увидел, за кем следует проследить. Но парой кварталов дальше краем глаза я заметил, что помимо неприметного молодого человека, держащегося в отдалении, некая девушка в светлом пальто следует за нами неотступно.

Я, будто плохо ориентируясь в городе, сделал лишний поворот, затем опомнился, и мы вышли вновь на Морскую.

Девушка в светлом пальто проделала те же эволюции.

Ясно, следит за нами. И не слишком умело.

Вот и управление ЖКХ. Я попросил Яковлева подождать на улице, а сам зашёл внутрь и через окно во всё так же переполненной гражданами приёмной увидел, как Яковлев обменивается знаками с «девушкой в светлом пальто», держащейся на расстоянии.

Выждав минут десять, я вышел и подал Яковлеву ордер.

– Надеюсь, новость приятная?

– Вот это да! – искренне обрадовался он. – «Приятная» – это не то слово! Нет-нет, не буду даже спрашивать, как вам это удалось, а вот отметить надо – непременно!

(Ну нет. Сам отметишь с «милыми дамами», если дотерпишь до дома, чтобы не отметиться в какой-нибудь рюмочной. А мне интереснее, за кем из нас следит девушка в светлом пальто.)

– Только не сейчас. Мне надо к себе, ненадолго, а затем на совещание по службе. С «запашком» появляться не принято, да и совещание достаточно серьёзное.

– Но шампанское за мной! – с размашистым жестом пообещал Яковлев. – А если ещё сможете помочь с должностью…

«Если дождёшься», – подумал я. А вслух сказал только:

– Вопрос не закрыт. Терпение, мон ами. А сейчас вынужден откланяться – время.

И направился к «Бристолю», вскоре заметив, что девушка в светлом пальто увязалась следом, сохраняя дистанцию.

Нужды высматривать младшего уполномоченного, идущего за нами, не было необходимости. Всё равно через пару часов прочту доклад неприметного молодого человека в сером пальто. Примерно такой:

«За объектом Я-прим и указанным им фигурантом, по описанию – Яковлевым, всё время от выхода из дома до прихода в ЖКХ, и затем за объектом Я-прим – до гостиницы “Бристоль”, – тайно следила некая “девушка в белом”. Опознание не произведено. Её приметы прилагаются.

Прогуливалась “девушка в белом” в зоне видимости парадной двери гостиницы в течение получаса. Затем проследовала к дому на Центральной горке, откуда начиналось наблюдение».

Будни сыска

Рекомендация по розыску и использованию бывших сослуживцев Леонида Матусевича в окончательном опознании кавторанга Вооруженных сил Юга России разошлась, вместе с розыскным листком, по всем городским и уездным отделениям ЧК.

В Феодосии начальник, Георгий Михайловский, черкнув на розыскном листке – десятом за неполный месяц: «См., в ОО», – выбросил сию текучку из головы.

В оперотделе тоже не придали особого значения, то есть не стали придумывать каких-то специальных операций, но и не закинули бумаги куда-то в непроглядные папки. Так они попали на глаза уполномоченному Грибкову, который не забыл ещё, какую фамилию на недавнем допросе упоминал боцман-контрабандист Иван Резников.

– Ну, так покажи этому твоему боцману листок с фотомордой, – резонно посоветовал начальник отдела. – Ежели опознает, тогда и сообщим в Симферополь. А