Офицер… Это уже интереснее. Возможно, сгодится для Емельяновского задания… Следовательно, личный контакт становится необходимым.

– По какой воинской специальности?

Пожарова беспомощно посмотрела на Нину – а та лишь округлила глазки, откуда, мол, мне такое знать. Потом, припомнив что-то, сказала неуверенно:

– Кажется, что-то с разведкой связанное.

Ещё интересней… И как раз время ответить доверием на доверие, – чтобы уменьшить препятствия к возможной встрече с этим неизвестным пока офицером от разведки.

– Чтобы избежать недоразумений, надо всё знать точно. Мы, как люди военные, уж сами определимся, по какой именно специальности устроить его на службу.

Ниночка меня поддержала, склоняясь к Тамаре; шёпот я расслышал отчётливо:

– Алексей Степанович прав. В самом деле, пусть поговорят лично.

Какое-то время Пожарова молчала, обдумывая варианты, наверное. Потом всё-таки сказала:

– Да, наверное, так будет правильно. – И поднялась из-за стола. – Пойдёмте…

Мы втроём вышли из гостиницы и направились куда-то в сторону центральной горки, увенчанной тусклым куполом «адмиральского» Владимирского собора. По дороге женщины показали мне два «секретных» винных погребка возле неработающих столовой и кафе. Явный признак доверия.

Большая, многокомнатная квартира оказалась в трехэтажном доме нечрезмерной запущенности. Парадная дверь цела и подпружинена, в вестибюле и на лестнице кошачий, но отнюдь не канализационный запах. Дежурные лампочки в решетчатых колпаках. Нормальная жизнь в Севастополе и во всей стране восстанавливается быстро – если никто и ничто этому не препятствует.

Дверь в квартиру на третьем этаже оказалась приоткрытой, а там, за прихожей, в гостиной, происходил небольшой скандал.

Как сразу стало понятно, едва мы вошли, выговаривала мужчине средних лет, одетому по-домашнему, некая обширная немолодая особа простоватого вида. По репликам судя – квартирная хозяйка от ЖКХ.

На наше появление отреагировала только симпатичная молодая женщина с нервным лицом.

– Мария Муравская, – представила её Тамара Пожарова.

Тем временем квартирная хозяйка всё напирала:

– Вы что себе думаете? Жить задарма, да ещё и безобразия учинять? Чай, не старые времена! Вносите плату, иначе всё, подаём на выселение, как пробка вылетишь!

Тот, на кого она напирала – «Евгений Яковлев» – подсказала Пожарова. – отвечал чуть ли не криком:

– Не имеете права!

– Ещё как имею! – упёрла руки в боки квартирная хозяйка. – Комната жэковская, то есть народная, так ты что, советскую власть обманывать хочешь?

– С таким отношением – я… я перейду на частную квартиру!

– Долгонько же придётся искать, – расплылась в улыбке «представительница советской власти». – Никто не хочет брать себе под крышу «бывших», да ещё и дебоширов, пьяниц и кокаинистов.

Тут Яковлев наконец заметил наше появление, да и, наверное, ему неловко стало продолжать перепалку перед Муравской, ещё двумя дамами и незнакомцем. Из кармана его тёплого халата явилась синенькая купюра.

– Ладно, успокоились. Вот, за неделю.

– А остальное? – вопросила квартирная хозяйка, с деланым удивлением разглядывая деньги.

– В понедельник, в понедельник, – торопливо проговорил Яковлев, показывая на меня. – Видите, гости пришли.

Тамара тут же произнесла тоном, уместным для представления коронованных особ:

– Это сам Алексей Степанович Яновский, из Экономической комиссии!

Надо прямо сказать, это квартирную хозяйку впечатлило.

– Ладно, я пойду. До понедельника. – Но в дверях, правда, обернулась и потребовала: – И комиссару вашему скажите, пусть тоже денежки приготовит!

– Здравия желаю, дамы и господа, – произнёс я, когда за тёткой от жилкоммунхоза хлопнула дверь.

Молодая женщина, названная парой минут ранее Марией Муравской, ещё раз окинула меня с ног до головы придирчивым взглядом и сказала по-французски, с приличным прононсом:

– Les amis m’appellent Marie.

Слава богу, моего французского хватало не только на то, чтобы понять «Друзья называют меня Мари».

Представился и мужчина в домашнем – после того как обменялся взглядами с Пожаровой, и та кивнула: мол, «тот самый».

– Очень приятно. Яковлев, Евгений Васильевич. Простите, нас не предупредили о вашем визите, а эта…. – Он указал на дверь, за которой скрылась квартирная хозяйка, и сделал кислую гримасу. – Чем обязан вашему визиту, Алексей Степанович?

– Я попросил милых дам предоставить возможность нам побеседовать тет-а-тет. А эти… – Я тоже кивнул на входную дверь. – Прискорбно, но пока что приходится и с такими мириться.

– Так вы по экономической части? – перебила нас Муравская уже по-русски, но с изрядным французским акцентом.

Как не ответить даме?

– Сейчас – да.

А дама так и сыпала вопросами:

– А прежде – где стоял ваш полк? И куда передислоцировался?

Эта белле Мари учинила настоящий допрос: и кто командир, и знаком ли с таким-то офицером, и как перешёл на службу к большевикам.

И закончила опять на французском, как будто её не удовлетворяли мои чёткие, точные и допускающие сколь угодно тщательную проверку ответы.

– Êtes-vous vraiment un officier ou juste faire une telle impression?

По лицам всех присутствующих, исключая Нину, было видно, что последняя фраза Муравской ими не понята. Тогда я перевёл её вслух, с такой интонацией, будто смакуя каждое слово: «Вы и в самом деле офицер или только производите такое впечатление?»

И ответил Мари на французском, зная, что он у меня хоть и на гимназическом уровне, но всё же неплох:

– Je préférerais ne pas faire une telle impression, à l’heure actuelle. Les interrogatoires sont quelque peu fastidieux…

А Нина вслух перевела:

– «Я бы предпочёл не производить такого впечатления, по нынешним временам. Допросы несколько утомительны».

– Да уж, Мари, ты того – явный перебор, – подхватил Яковлев.

– Ах, извините, – вздёрнула носик Муравская, но продолжила другим тоном, по-русски и совершенно без акцента: – Да вы присаживайтесь. Вот только угостить нечем…

Во время её реплики хлопнула входная дверь и весёлый мужской голос из прихожей отозвался:

– А вот и есть чем.

– Петя! – воскликнула Пожарова.

Крепкий, хорошо сложенный мужчина во френче и кожанке прошёл в гостиную и выложил из портфеля пакетик чая и фунтик сушек.

– Привет всей честной компании. У нас гости?

– Алексей Яновский, прошу любить и жаловать.

– Совслужащий? – быстро спросил «Петя».

Взгляд внимательный и чуть высокомерный. Неплохо.

– Можно и так. Экономическая комиссия, – усмехнулся и подтвердил я. – А вы, как я понимаю, тот комиссар, о котором упоминала гражданка из ЖКХа?

– Не совсем так, – перефразировал меня «Петя». – Заведую столом в уголовном розыске. Пётр Саввич Петровский. Можно просто – Пётр. Что же мы стоим? Давайте пить чай. Тамарочка, вы же хорошо разбираетесь в сортах – меня уверили, что это настоящий индийский.

«Петя» – и на «вы». Интересно…

– Пахнет неплохо. – Тамара Пожарова поднесла пакетик к носу, втянула воздух и на пару секунд зажмурилась. Потом обратилась к Муравской: – Мари, ты же за хозяйку – чайник вскипятишь?

Муравская ответила без малейшего акцента, поднимаясь из-за стола:

– Да,