Нет. Быть не может.

— Отпусти же! — Люц извернулась ужом и куснула его в предплечье. Далеон выругался сквозь зубы.

— Не смей приказывать мне!

И отбросил её в воду.

Студёный ручей обжёг кожу. Облил лицо, голую шею, волосы, начисто промочил сапоги, штаны до бёдер и половину туники. В общем, не глубоко здесь, зря панику разводила, но расслабляться рано.

Люц сбросила с лица мокрые чёрные локоны, выдавила ироничную усмешку.

— Что, топить в этот раз не будешь?

Далеон мотнул головой, словно отмахивался от бреда, и посмотрел на неё сверху вниз, уже осознанно, со всей возможной неприязнью. Гневно поджал губы.

— Ты ничего не знаешь обо мне, человечка. Ни-че-го, — выплюнул и ушёл.

Люцие оставалось сидеть в «луже» и хлопать ресницами. И только когда его крепкая спина окончательно скрылась за деревьями, она позволила себе выдохнуть и расслабится.

Из позвоночника, будто невидимый штык вынули, на котором вся конструкция держалась: плечи ссутулились, руки повисли по швам, ноги отказывались шевелиться.

Ну и денёк выдался. Сумасшедшая тренировка, скандалы, истерики и непонятные слова принца. Их не хотелось анализировать. О нём вообще не хотелось думать. Но это было выше неё.

Люция всегда думает о Далеоне. Вот уже семь лет, с момента её появления в замке. Он не позволяет о себе забыть. Ни на миг. Он стал её дневным кошмаром; мысленной тенью, следующей по пятам. И, наверное, только во снах она может освободиться от его влияния. Однако и эта территория весьма спорная…

— Ты задела его за живое, — вдруг раздалось с берега.

Люц вскинула голову.

Орфей Диметрис. Сидел на песочке, жевал травинку. Салатовые одежды, хорошенькое личико в обрамлении светлых кудряшек, лучистые светло-зелёные глаза. Он очарователен, напоминает ангелов с полотен новой людской веры. Вот только заостренные уши и лукавый огонёк в очах выдают терринскую суть, а по людской логике — демоническую.

Он моргнул и поднялся с корточек. В пару шагов настиг Люц и даже сапоги не побоялся намочить — ступил в ручей и протянул ей руку.

Девушка оценила, и после секундной заминки, полной подозрений и колебаний, приняла помощь и поднялась.

— Неужели великого Далеона можно задеть? — фыркнула она, возвращаясь к теме. Осмотрела свой мокрый прикид, прорехи в ткани, подсохшие царапины и новые синяки.

Изабель снова будет ругаться, что Люц не заботится о себе, а Виктор — пилить колючим взглядом. Ещё и дорогущую лекарскую мазь придётся намазать, чтоб шрамов от порезов не осталось, а гематомы затянулись быстрее.

Н-да… Сложно быть «идеальной» в окружении неуязвимых и слишком красивых тварей.

— Можно, — с грустной улыбкой подтвердил Орфей. — Но только у тебя получается вывести его из себя.

— О-о-о, — протянула Люц. — Это мой главный талант.

— Неправда, — резко возразил химер и улыбнулся. — Сражаешься ты лучше.

Щёки Люц потеплели, на губы полезла непрошенная улыбка, но она не позволила себе растечься в польщённую лужицу и вырвала ладонь из его руки. Потёрла прохладные и влажные пальцы, на кончиках которых ещё ощущалось чужое тепло.

— Почему Далеон? — вдруг спросила она, и Орфей озадаченно склонил голову на бок, словно птица. Люц прочистила горло и пояснила: — Почему ты в его свите? Ведь столько Дворов кругом и куда престижнее этого. Да и принц такой… такой несносный, едкий, жестокий.

Орфей сложил руки за спиной и поднялся с мысов на пятки, с мысов на…

— У каждого из нас свои интересы. Просто Далеон может удовлетворить все. Меридия жаждет быть в центре внимания, Сесиль хочет самых безумных развлечений.

— А ты?

Нет, ей правда интересно. Ведь Орфей и сестричка из семьи «пожалованных». То есть близнецы и их родители не рождены терринами, а сделаны.

После войны Магнус сполна наградил верных сторонников, среди которых попадались и люди: богатые и хитрые, храбрые и умелые в воинском искусстве. Они сыграли не последнюю роль в завоевании мира. А когда пришло время раздавать почести, у них уже было всё, кроме… терринского бессмертия.

Но Магнус со своими учёными-алхимиками нашёл способ дать им желаемое. Создал «химер».

Так чего же хочет молодая химера от опального принца?

— Секрет, — Орфей лукаво сощурился, и Люц едва не отвесила ему подзатыльник. Кулаки прямо чесались.

Вот зачем так делать? Интриговать и обламывать? Или доводить окружающих до белого каления — отличительная черта всех членов Двора Мечей?

— Признаюсь в одном, — погодя, добавил Орфей. — Далеон меня восхищает.

«Да что там может восхищать?» — так и читалось в скептическом выражении лица Люции. Уж не помутился ли Орфей рассудком? Хотя солнышко припекает, даже мокрую одежду слегка подсушивает.

— Una hirundo non facit ver, — философски изрёк он, и со снисходительной улыбкой перевёл: — Одна ласточка не делает весны[2]. У Леона, как у всех, есть свои недостатки и достоинства.

Люция упёрто покачала головой. Волосы окончательно растрепались и тяжёлым каскадом накрыли спину и грудь, оставляя на ткани мокрые пятна. С кончика локона на песок срывались капли, как слёзы.

Она ни за что не поверит, что Далеон лучше, чем хочет казаться. Он ужасен. Он издевался над ней. Он сын ненавистного врага, Ванитаса, которому Люц поклялась отомстить.

Ей просто нельзя искать в нём положительные черты.

— Знаешь, — вновь заговорил Орфей и начал обходить её по кругу, разглядывать, как хищник добычу. Люц оставалось только вертеть головой и нервно комкать край туники. — Контракт «хозяина-слуги» всегда строится на взаимообмене. Ты приносишь клятву служения, обещаешь преданность, поддержку, защиту, а взамен получаешь что-то. И… — он замер напротив, в непозволительной близости — меньше полушага. Нагнулся к её уху и горячо зашептал: — Вместо того чтобы враждовать с Далеоном, подумай чего бы хотела получить. Уверен, у него найдётся, что тебе предложить.

Люция глянула на придворного с прищуром.

— Клятвы не властны над людьми, — напомнила простую истину. — Мои «клятвы служения» ничего не стоят, — вот здесь уже нагло лгала. — Да и вряд ли они сдались шестому. На кой чёрт я ему?

Она осеклась, поняв, что выдала людское ругательство. Н-да, несколько лет скитаний по глухим деревням, где о терринах и не слыхивали, расширили её кругозор и словарный запас, а вот не посвящённый в новую веру Орфей мог частично её не понять.

Но основную мысль уловил:

— Придворные лишними не бывают. Не в нашем случае. Далеон примет тебя. Побесится, конечно, поглумится, но в итоге примет и успокоится. Ты перестанешь быть объектом насмешек. Каким бы ужасным не казался тебе принц, он не будет издеваться над своими верными слугами, над друзьями,