— Откуда…

— А это тебя вообще волновать не должно, — грубо перебил я его. — Ты тут заявляешь мне про закон и прочее дерьмо, а сам что? Двенадцать выговоров. Семь исков за нанесение лёгких телесных повреждений при задержании. Ещё три за тяжкие. Три отстранения. Ты сам как бешеная псина, которая несётся за костью и кусает каждого встречного. Или что? Скажешь, что я не прав?

А вот теперь очень и очень шаткий момент. Прав я буду или нет?

— На кого?

— Что? — не понял Громов.

— На кого ты охотишься?

Честно? В этот момент я был уверен, что он меня ударит. Вот почти на сто процентов.

Это был выстрел наугад. Ну почти. Спасибо Лазареву. Именно он достал мне личное дело Громова, в очередной раз заставив меня посетовать на отсутствие нормальных ресурсов. В прошлой жизни мне не пришлось бы просить об услуге. Я владел достаточными связями в полиции и министерстве юстиции, чтобы в момент достать нужную информацию. А тут пришлось просить… Сука! Ненавижу оставаться в должниках! Вот бесит прямо.

Но вернемся к нашему злобному следователю.

Я мог его понять. Чисто по-человечески. Его супругу убили. Застрелили пять лет назад, когда она возвращалась домой после работы. На тот момент она была крайне известным прокурором и занималась организованной преступностью. И, стоит сказать, занималась очень успешно. Настолько, что я даже чувствовал некоторое родство с этой женщиной, которую никогда не видел и уже не увижу вживую. Она делала то, во что верила.

За это и поплатилась.

Это убийство сломало сразу две жизни. Её и её мужа. До того переломного момента он был образцовым человеком. Идеальный послужной список. Десятки законченных дел и посаженных ублюдков. Я знаю, читал. Там даже придраться было не к чему. Его собирались повысить. А потом… потом он сломался. После случившегося образцовый полицейский превратился в злобного, подверженного единственной цели мужика, ломающего людям руки и ноги, если ему казалось, что это позволит приблизиться к поставленной перед ним цели.

Единственное, чего я не увидел в его личном деле, — убийств. И этому я обрадовался очень и очень сильно. Пока ехал сюда, читая страницу за страницей, почти ждал, что, в конце концов, увижу что-то такое. Падая всё ниже и ниже, видя, как те, кто заслуживают справедливого наказания всё чаще умудряются сбежать от заслуженной участи, он мог прийти к простому выводу: если справедливость слепа, то, может быть, стоит указать ей верный путь?

С помощью пистолета и твёрдой руки, например.

В своей прошлой жизни я уже видел такое. Их судьбы были до отвратительного похожи с той лишь разницей, что Громов, в отличие от моего знакомого, пока не сделал этот последний шаг. Пока ещё.

— Это не твоё дело, — наконец выдавил он из себя.

Злости в его голосе уже почти не было. Сейчас там осталась только горечь с примесью сожаления.

— Да, — не стал я спорить. — Не моё. Но, хочешь верь, хочешь нет, мне жаль, что твоя жена погибла. Правда. Я немногое о ней прочитал, но то, что смог найти, говорит о том, что она была хорошим человеком…

— Она была лучшей! — огрызнулся он.

— Не буду спорить. И, скорее всего, я знаю, почему ты так ненавидишь меня и мне подобных. Но поверь, всё, чего я хочу, — это защитить эту девушку и не позволить ей провести следующие десять или двадцать лет за решеткой только потому, что какой-то выродок решил использовать её в своих целях.

Вынул из кармана бумажку с написанным на ней номером телефона и протянул её Громову.

— Что это?

— Номер телефона моего знакомого. Ты прав. Я был там, когда всё случилось. И, скажем так, это я убил Даумова. Потому что он хотел убить меня и моего друга…

— За деньги, которые ты у него украл? — усмехнулся он, но тут же нахмурился, когда я покачал головой.

— Из-за тех денег, которые я у него выиграл, — не без гордости в голосе поправил его. — Я этого не хотел, но мне пришлось. В противном случае вы нашли бы там наши с Виктором тела. Считайте, что это была самооборона…

— Чушь не неси, — фыркнул он. — Даумов и его люди застрелились. Что? Хочешь сказать, что заболтал их до такой степени, что они просто повышибали себе мозги?

Тут я уже не удержался и улыбнулся.

— Я могу быть крайне убедительным.

— Как и любой адвокат.

— Нет, — поправил я его. — Как лучший адвокат.

Следователь поджал губы и ещё раз посмотрел на бумажку у себя в руке.

— Так что это такое?

— Номер телефона человека, у которого сейчас мобильный телефон Леонида или как там его зовут. Если честно, то я понятия не имею, что именно на нём находится. Но если там есть полезная вам информация, можете его забрать.

— Что? Вот так просто?

— Вот так просто, — пожал я плечами. — Считайте, это жест доброй воли с моей стороны. И не стану говорить, что не надеюсь на ответный. Как уже сказал, всё, чего я хочу, — это помочь своей клиентке. И если у тебя есть какая-то информация об этом парне, то она мне нужна. Всё, что позволит склонить чашу весов на мою сторону.

Он раздумывал над моими словами. И плевать на злобное лицо и пристальный недоверчивый взгляд. Это показуха. Хотел запугать меня одним своим видом. Скорее, по привычке. А думал он над тем, что я ему рассказал. Я ощущал это по его эмоциям. Там, наконец, огонь гнева сменился на холод рассудка.

— Ты знаешь, что за твоё признания я могу тебя как минимум задержать? — неожиданно сказал он.

— Можете, — не стал я ему перечить. — А что толку? Всё, что у вас есть, это ваше слово против моего.

Ну не совсем верно, конечно. Если начнут копать, то ещё оставался шанс, что полицейские меня узнают, но… Громов может быть либо крайне опасным противником, либо очень и очень хорошим союзником. И я хотел бы видеть его именно во второй роли.

— Я позвоню тебе, — после недолгого молчания проговорил он, убирая бумажку в карман пальто.

— Когда? Слушание продолжится через три дня